СМИ

Есть распространенная формула: "народ сказал свое слово". Но в Британии свое веское слово сказало всего сто тысяч человек. Из ста шестидесяти тысяч членов консервативной партии примерно две трети выбрали Бориса Джонсона, который одолел министра иностранных дел Джереми Ханта. Теперь Джонсон займет пост премьер-министра, сменив на этом посту Терезу Мэй. Консерваторы богаче, старше, хуже относятся к Европе, более "белые" и "английские", чем в среднем граждане Великобритании. Джонсон – их любимчик, выпускник престижной старейшей частной школы Итон, ставшей символом классического британского образования и считающейся кузницей местной элиты; человек, принадлежащий правильному классу с рождения, такой, как Хант или бывший глава британского правительства Дэвид Кэмерон. Не приходится говорить о ста днях «милосердия» для Джонсона, даже о ста секундах. Он займет должность премьера в разгар кризиса, который, собственно, сам и создал – вокруг «Брексита», выхода из Европейского Союза. Именно Джонсон был лицом этого процесса, его голосом и обещаниями, - все это убедило британцев попробовать поучаствовать в столь необычном «квесте». Теперь он и есть тот человек, - и в этом есть своеобразная историческая справедливость, - который должен завершить начавшийся процесс. И это при том, что министры-тори, занимающие ключевые посты и не согласные с позицией нового лидера, - министр финансов Филип Хэммонд, министр юстиции Дэвид Гок и министр международного развития Рори Стюарт, - угрожают уйти в отставку хоть завтра, а над головой Джонсона начинают сгущаться тучи в виде возможного голосования по вотуму недоверия, поскольку в парламенте у него нет достаточного большинства; а если его не поддержат сторонники Ханта, то может получиться осечка и с «Брекситом». Короче говоря, достаточно несколько рук бунтовщиков-консерваторов, чтобы страна сорвалась в досрочные выборы. И, тем не менее, Джонсон вступает в должность с заранее декларированной миссией – выйти из состава ЕС. Сам он говорил, постоянно повторяя, что разрыв отношений с ЕС не будет легкой прогулкой, то есть, подразумевая, что, возможно, выход Британии произойдет в одностороннем порядке, без согласования и без соглашения. Что это значит? Никто ничего не знает. Но за Джонсона проголосовали, среди прочего, и для того, чтобы он сдержал свое обещание, которое столь импонирует наиболее радикально настроенным консерваторам, сторонникам сепаратизма. Он утверждает, что приведет к более выгодному соглашению с Европейским союзом, который, со своей стороны, наряду с вежливым приветствием своему новому коллеге объявил, что новой сделки не будет. Максимум, что можно ожидать – отсрочки выхода из ЕС. Тем более, что Джонсону памятна история с Терезой Мэй, когда парламент подавляющим большинством голосов отверг сделку. Признаться, ситуация зашла в тупик: парламент не готов к сделке, предложенной Мэй, не готов покинуть ЕС без соглашения, но, с другой стороны, не готов к любому соглашению, которое устроит Европейский союз – этот тупик похоронил политическую карьеру Мэй, и этот тупик ждет и Джонсона. Ровным счетом ничего не изменилось. Более того, у Британии обострились отношения с Ираном. Когда-то официальный Лондон мог рассчитывать на американскую поддержку, на совместные действия с ЕС. Но не теперь. У Европейского союза, по всей видимости, доброй воли для Британии уже не так много, и госсекретарь США Майк Помпео в той или иной степени намекнул, что захват британского танкера – это проблема исключительно самой Британии. Может быть, это изменится. Президент Трамп уже высказался громогласно по поводу того, что, на его взгляд, Джонсон будет прекрасным премьер-министром, и Трамп поддерживает его – отчасти и из-за ненависти к ЕС, а также к любой другой международной или многонациональной организации. И кроме того, между двумя этими персонажами - Джонсоном и Трампом - есть много сходства, начиная с внешности - прически, излюбленной мишени карикатуристов, общего стиля в одежде, в манере поведения, и вплоть до критики, которая раздается в их адрес; - как это сказать помягче? - что они оба не относятся к числу трудолюбивых людей, вникающих в детали. Джонсон, безусловно, харизматичен, и, конечно, он не человек из народа. Он популист, принадлежащий высшему обществу, его лозунги броские, далеко не все подкреплены конкретным содержанием. Но, вместе с тем, он, пожалуй, самый яркий премьер-министр, который пришел на Даунинг, 10, со времен Уинстона Черчилля; два представителя правящих классов; оба учились в элитных школах, и оба - журналисты. Однако же, различие между ними не менее важно, чем сходство. Черчилль, например, в разгар Второй мировой войны уже думал об историческом примирении между Францией и Германией для восстановления Европы и видел, как Британия возглавляет будущий Европейский Союз. Джонсону повезло в одном. У него есть Джереми Корбин. Во всех опросах общественного мнения консерваторы падают из-за «Брексита». Но вместе с ними сокрушительное поражение терпят и лейбористы. Если бы во главе их партии стояли сегодня Блэр, Браун или Милибэнд, то исход ближайших выборов был бы предопределен. Но Корбин не в состоянии проявить себя как настоящий лидер. Вместо этого он запутался в антисемитском скандале лейбористов и не может добраться до среднего избирателя. Предполагается, что на следующих выборах в значительной степени будут усилены позиции партии либеральных демократов, но из-за сложностей избирательной системы, вполне возможно, миллионы их избирателей не будут должным образом представлены в парламенте. Интерес Джонсона состоит в том, чтобы отложить в долгий ящик голосование по вотуму недоверия и добиться быстрого успеха, предпочтительно действуя против Европейского союза. Первое возможно, хоть и с трудом. Второе намного сложнее. Итак, Борис Джонсон был главным «шеф-поваром», приготовившим блюдо под названием «Брексит»; он предложил его как панацею для британцев, и ему это удалось. Блюдо оценивают по вкусу? В конце октября, оставив Европейский Союз, британцы поймут, что они на самом деле сделали, объявив о своем уходе из Европы. Соответственно, станет понятным, какова, на самом деле, популярность нового премьер-министра Бориса Джонсона. Орен Нахари