СМИ

Одно из самых красивых сооружений ВДНХ - павильон «Украина» - прежде чем предстать перед нами в современном виде, был один раз снесен и один раз полностью перестроен. Трудная судьба павильона совпала с непростой историей Страны Советов История строительства Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (ВСХВ — 1939-1959), она же Выставка достижений народного хозяйства (ВДНХ — 1959-1991), она же Всероссийский выставочный центр (ВВЦ — с 1992 г. по настоящее время) — блистательная эпопея, достойная пера Толстого или, на худой конец, Салтыкова-Щедрина. Вся яростная и прекрасная история одной отдельно взятой страны выразилась в этой стройке века. В полном соответствии с веяниями эпохи здесь лучшее боролось с хорошим — и всегда побеждало. ВДНХ — это не столько архитектурный, сколько антропологический проект. В этом колоссальном парковом комплексе, в его павильонах, фонтанах, статуях и клумбах отразился не столько стиль времени, сколько представление этого времени о должном и счастливом существовании человека. Мы можем сколько угодно клеймить строителей ВДНХ за пафос, но отказать им в любви к людям нельзя никак. Впрочем, представление о счастье, воплощенное в головах этих гениев, для многих обернулось своей изнанкой: вольность в понимании этого базового понятия советского строя могла в один миг превратиться в свою противоположность, то есть лагеря и казни. Все началось с того, что в 1934 году, едва пережив голодные годы, партийное руководство страны решило отметить 20-летний юбилей Советской власти громадной выставкой, которая продемонстрировала бы всему миру успехи советского сельского хозяйства и главное — коллективизации. Первая итерация выставки (будем условно называть ее ВДНХ, как все привыкли) должна была открыться 6 июля 1937 года и простоять всего 100 дней. Поэтому в техническом задании проекта было специально оговорено — все павильоны должны быть строго деревянными и возводиться на деревянных фундаментах. Но все пошло наперекосяк уже на этапе утверждения проекта. На конкурс поступило аж 11 работ, выполненных сильнейшими архитекторами страны, но ни один комиссии не понравился. Засада таилась в ключевом замысле выставки — фактически это была первая в истории широкомасштабная репрезентация успехов советской власти. Послание, которое выставка должна была донести до мира, было насквозь политическим. Предстояло, с чем выйти к западу и о чем вообще это послание должно быть. В конечном счете все упиралось в образ счастья. В СССР оно должно было быть таким, чтобы все другие страны обзавидовались. Был создан Главный выставочный комитет (Главвыставком) с кучей подразделений. Начальником одного из важнейших — стройуправления — был назначен Исаак Коросташевский. Главным архитектором — Вячеслав Олтаржевский. После долгих и мучительных согласований и переделок в апреле 1935 года проект наконец был утвержден. Вся выставка должна была демонстрировать элементы этнических стилей разных регионов страны и опираться исключительно на идею народности и многонациональности. Замысел в общих чертах был понятен, однако по мере детализации проектов отдельных павильонов все острее вставал вопрос — а какова должна быть мера народности в декоре? Ответа на этот вопрос никто не знал. На всякий случай Главный выставочный комитет требовал, чтобы элементов национальных архитектур было больше, еще больше и совсем много. Комитет добивался такой народности, от которой врагам стало бы тошно. Но желаемая народность, как часто бывает с абстрактными идеями, постоянно ускользала из рук. Уже в первом варианте проекта среди прочих павильонов, список которых все время менялся и расширялся, был запланирован отдельный павильон Украины. Разработанный украинским архитектором Алексеем Тацием, павильон был выдержан в строго народном стиле. Чтобы не ошибиться в степени народности, Таций сразу предложил построить павильон в виде традиционной украинской мазанки, что и было успешно сделано. К лету 1937о года украинский павильон был полностью готов. Но тут грянула беда. Неприятности начались с того, что секретарша главного архитектора Олтаржевского имела дурную привычку говорить с ним на английском языке, а секретарша Коросташевского говорила с боссом и вовсе по-еврейски. Сотрудники подозревали, что таким образом обсуждаются недостатки их работы и нервничали. Наверх полетели доносы. В это самое время, то есть к лету 1937 года, развернулось бурное соревнование между хорошим и лучшим в процессе строительства павильона Москвы. Проект архитектора Кокорина, решившего павильон в стиле Грановитой палаты, не понравился Никите Хрущеву, который в тот момент был председателем ВКП(б) Москвы и Московской области. Уже было начатый и частично отстроенный каменный павильон был снесен. Короче говоря, срок сдачи строительства перенесли сначала на август 1937 года, а потом и на август 1938. Чтобы два раза не вставать, было решено продлить срок службы павильонов со 100 дней до 5 лет. Тут снова лучшее вступило в борьбу с хорошим и деревянные фундаменты были заменены на каменные. Фактически выставка была снесена и отстроена заново. Среди всеобщего строительного безумия радовал глаз только павильон Украины. Он единственный устоял в этом угаре саморазрушения. Между тем страна жила своей жизнью и в 1937 году начала пересматривать кадровые приоритеты. В конце 1937 и начале 1938 годов часть высшего руководства выставки — Олтаржевский и другие — было репрессировано. Пока новые руководители входили в курс дела, стало ясно, что к 1 августа 1938 года выставку достроить тоже не успеют. Был назначен третий срок сдачи — 1 августа 1939 года. Предполагалось, что павильоны будут действовать только в начале сороковых годов, а потом все снесут. Но жизнь опять-таки продолжалась. В ноябре 1938 года сотрудники выставки, евреи по национальности, обвинили других сотрудников, неевреев, в антисемитизме. Причиной послужил сомнительный факт: некоему еврею-рабочему якобы не позволяли зимой отогреваться в каптерке из ненависти к его национальности. Однако суд, исследовав дело, принял решение, что никакого антисемитизма со стороны обвиняемых не было. Этот самый антисемитизм, по мнению суда, исходил непосредственно от главы стройкомитета Коросташевского и его «приспешников». Все они были немедленно арестованы. При этом проект выставки постоянно ширился. В декабре 1938 года решено снести павильоны Механизации, Белоруссии, Поволжья, Арктики и павильон закавказских республик (на его месте решили построить павильоны для каждой республики — Азербайджана, Армении, Грузии). Множилось число скульптур и фонтанов. Только в 1938 году спохватились и вписали в проект обязательные скульптурные изображения Ленина и Сталина. Короче говоря, за 7 месяцев, оставшихся до третьего срока открытия выставки, надо было выполнить объем работ в 2 раза больший, чем все предыдущие работы, начиная с 1935 года. В результате на стройку собрали 7,5 тысяч рабочих (в том числе и заключенных) и 2 тысячи художников. Фактически с декабря 38 года надо было снести все старые постройки, полностью перепланировать территорию и построить все заново. Это был уже третий снос и третья перепланировка. Гордостью стройки по-прежнему оставался павильон Украины, который весьма украшал собой общий бардак колоссальной строительной площадки. Гроза грянула неожиданно. В марте 1939 года в Москве проходил XVIII съезд ВКП(б). За год до этого в процессе кадровых перестановок в руководстве партии Никита Хрущев с поста председателя ВКП(б) Москвы и Московской области был перемещен на пост первого секретаря ЦК компартии Украины. Теперь по долгу службы ему полагалось радеть не за павильон Москвы, а за павильон Украины. Приехав на съезд в марте, Хрущев посетил уже достроенное здание и пришел в ярость: — Украина — житница Советского Союза, а павильон хуже павильона Москвы! — по старой партийной привычке орал Хрущев на архитекторов и тут же приказал убрать «это безобразие» и на его месте построить новый, достойный павильон. «Украину» постигла та же участь, что летом 1937 года «Москву» — она была снесена. До открытия выставки оставалось 4 месяца, а для новой «Украины» не было даже проекта! Началась всеобщая паника. Руководство стройки решило пойти на маленькую хитрость. Новый проект павильона был сдан только к маю 1939 года. Он был сделан так, что новые стены отступали от старых на 1,25 метра. Поэтому решено было не сносить старое, полностью оформленное сооружение, а окружить его новыми стенами. Только в 1940 году павильон внутри был полностью перестроен и старые стены снесены. Новый павильон был сложен из гипсовых плит и походил больше не на хату, а на кассовый зал Киевского вокзала, спроектированный архитектором Чечулиным. Именно в этот момент над входом в павильон появился венок из спелых плодов, а тут же в нише — редкостной красоты витраж «Переяславская Рада», выложенный из пластмассовых плашек, впервые примененных для оформления здания. Так как Хрущев требовал, чтобы «Украина» была выше всех остальных павильонов, пришлось поднять стены при помощи оштукатуренных парапетов над крышей. Это привело к тому, что на крыше образовалось замкнутое пространство, в котором скапливалась дождевая вода и талый снег. Для неотапливаемого павильона это была катастрофа. С тех пор «Украина» была обречена на вечную сырость — там, где проходили водосточные трубы, стены постоянно были мокрыми. Но и на этом судьба здания не закончилась. После войны изрядно потрепанную бомбежками выставку решено было реконструировать. Под реконструкцию попал и павильон Украина. Третий раз переделывать несчастный павильон было поручено тому же Тацию. Строительство нового здания началось в 1950 году. Советская архитектура переживала в тот момент стадию тотального опьянения всевозможными излишествами сталинского ампира. Все павильоны соревновались друг с другом пышногрудыми колхозницами, колосьями, виноградами и прочими плодами земли. Предвидя печальный факт того, что на все архитектурные мечты уйдут немеряные средства, Главный комитет ВСХВ издал постановление, в котором говорилось: «Просить советы министров союзных республик,