СМИ

Накануне 1 июня, дня защиты детей, уполномоченный по правам ребёнка и многодетная мама Анна Кузнецова ответила на вопросы «АиФ». Анна Кузнецова родилась в 1982 г. в Пензе. В 2011 г. основала фонд помощи малоимущим семьям «Покров». С 2015 г. – председатель Ассоциации организаций по защите семьи при Общественной палате РФ. В сентябре 2016 г. была назначена уполномоченным при Президенте РФ по правам ребёнка. Замужем, воспитывает 6 детей. Лето под присмотром Елена Плотниква, «АиФ»: Анна Юрьевна, летом перед родителями встаёт вопрос: оставить ребёнка на каникулах дома или отправить в лагерь. Но после трагедии на Сямозере в 2016 г. стало страшно отдавать детей в чужие руки. Эти страхи по-прежнему оправданы? — Отчасти. Но у родителей есть возможность проверить, в каком состоянии находится лагерь, когда в нем была инспекция, были ли какие-либо проблемы. Для этого в большинстве регионов уже запущены реестры организаций детского летнего отдыха, куда вносятся только проверенные лагеря и санатории. На мой взгляд, больше должно тревожить, что делают дети, оставленные без организованного отдыха. Прошлым летом 500 детей, которые были предоставлены сами себе, погибли. То есть 1 сентября не вернулась целая школа! Главная задача родителей и государства — не оставлять детей без присмотра и без дела. А будет это дома или в лагере — неважно. — Куда вы отправляете своих детей (у Анны Кузнецовой их 6. — Ред.) на лето? — Мы ездим и в палаточные лагеря, и в обычные. Считаю, мы не решим проблемы организации детского отдыха, если будем повально закрывать лагеря. Надо делать так, чтобы все они были безопасны и имели штат профессиональных сотрудников. Важно, чтобы наше желание улучшить качество работы лагеря не превратилось в заорганизованность и не блокировало их развитие. А то вместо того, чтобы следить за детьми, администрация лагеря вынуждена заполнять кипу бумаг. Слипшиеся макароны и компот — Недавно вы запустили масштабную проверку качества детского питания в школах и детсадах. Как получилось, что в некоторых регионах детям в школе нечего есть? — Всё просто: за то, как кормить детей, отвечают школы. А вот на какие средства это делать, каждый регион решает сам. Все они в разном положении. Например, в Забайкальском крае стоимость питания детей из многодетных семей оценивалась в 19 рублей. Чем можно кормить ребенка за эти деньги?! В целом, наши проверки выявили три блока проблем, которые сейчас нужно решить. Первая проблема, особенно болезненная, — разное питание у детей из разных категорий. За одним столом один ребенок ест котлету и гречку, а другому достались только огурец и макароны. А в части регионов на выделяемые деньги можно предложить ребенку либо компот и хлеб, либо питаться нормально только половину месяца. Это недопустимо! Вторая — разница в показаниях: официальный отчет по организации питания совершенно не сопоставим с реальной ситуацией. По отчету дети питаются мясом, овощами и сложными углеводами, а на деле мы видим фотографии слипшихся макарон не первой свежести. Дети такое есть не могут, а значит, деньги просто выкинули на ветер. И третья проблема — отсутствие организации питания детей с особенностями развития. Кто-то из детей имеет аллергию, а у кого-то серьезные ограничения по здоровью, и таким ребятам нужен особый подход в питании, но на деле это не всегда учитывается в разработке меню. — В России более 50 тысяч школ. Как вы будете отслеживать происходящее в каждой? — Пока мы вместе с советом отцов запустили системный мониторинг обратной связи. К примеру, в Краснодарском крае налажено оповещение родителей о том, что их дети едят каждый день. Там обратная связь по каждой школе в режиме реального времени попадает к главе муниципалитета. И он с региональным уполномоченным по правам ребенка должен смотреть, в чём проблема. А в Ярославской и Свердловской областях работает специальный сайт, где и дети, и родители могут рассказать, что происходит у них в школе. В идеале нужно запустить подобную обратную связь по всем регионам. Ведь часто дети не доедают того, что невкусно? А это из-за того, что побеждают поставщики, предлагающие дешёвую и не всегда качественную продукцию. К тому же, ФАС не раз выявляла сговоры между школой и поставщиками: продукты закупаются по заниженной стоимости, а разница идет в карман. Да и в большинстве регионов несколько лет не индексировалась сумма, выделяемая на детское питание. Конечно, мы можем бесконечно корректировать законодательство в этой части, но наши дети именно сегодня ходят в школу и сегодня что-то едят, поэтому будем решать проблемы точечно и сразу. — Что должны делать родители, которые недовольны питанием ребенка в школе? — Зафиксировать жалобы ребенка. Лучше сфотографировать, чем кормят школьника. И с имеющейся фактурой обратиться в местный Роспотребнадзор. Как показывает практика, он сразу реагирует на такие запросы и проверяет организацию на соблюдение санитарных норм и т.д. Если школе просто не хватает денег на качественную еду, лучше сразу обращаться к уполномоченному по правам ребенка в регионе. Он уже будет добиваться повышения субсидий на детское питание у местных властей. — Параллельно с мониторингом питания школ вы запустили и проверки детских домов. С какими проблемами там столкнулись? — Нужно сразу сказать, что изначально мы проверяли дома как юристы: смотрели, есть ли лицензия, исполняется ли программа реабилитации, как распределяются деньги. Но потом поняли, что в первую очередь нужно к проверкам подключать врачей. Ведь выявился очень страшный факт: детей в детских домах толком не лечат. Я не хочу мазать черной краской все дома-интернаты, ведь есть учреждения, в которых директор и воспитатели буквально живут и переживают за судьбу каждого ребенка. Но есть и такие, где закрывают глаза на состояние ребенка, даже если ему срочно необходима помощь! Так, мы увидели совершенно вопиющие случаи, когда, к примеру, на 120 человек были выписаны одинаковые результаты диспансеризации. А значит, она была сделана для галочки и дети могли не получить вовремя лечение, которое им необходимо. Да и в целом взрослые даже не знают, здоровы их подопечные или нет, не отстают ли они в физическом развитии. В одном из отдаленных от регионального центра детдомов мы нашли ребенка, который на протяжении нескольких месяцев терпел адскую зубную боль. При этом ему был прописан визит к стоматологу еще в сентябре. Но врач в интернате ни разу не появился! Ещё одна история: недавно из детского дома в Брянске к нам привезли истощённого мальчика, которому требовалось специализованное питание. Директор дома была в курсе, что его организм не усваивает обычную еду, которую подают остальным детям. Но ответ мы услышали лишь один: «Нет такого питания. Где мы его возьмем?». Тогда как благотворительный фонд давно приобрел это питание для ребенка, просто ему его никто не считал нужным давать. И получается, ребенок умирал от голода! К этому прибавляются случаи по всей стране, когда детям вовремя не сделаны операции и они теряют шанс на нормальную жизнь. Тем более что для таких детей все хирургические вмешательства бесплатны! Администрация детских домов порой просто закрывает глаза на медицинские показания ребёнка, ведь это лишние хлопоты. Порой это препятствует усыновлению детей, ведь в семье им было бы гораздо лучше. И последнее: со счетов детей без их ведома могли снимать деньги, как это было в Калмыкии, объясняя это тем, что нужно содержать учреждение, хотя средства для этого должны идти бюджета региона. — Вы затронули тему усыновления. Знаю, что порой детей забирают в семьи только ради пособий. А через пару лет возвращают их обратно в детдом. — Мне вообще непонятно, как дети оказываются в семьях, где их не ждут. А всё потому, что у нас нет толкового сопровождения детей после усыновления. К этому вопросу — история из Магадана, где приемный ребенок был единственным. На протяжении 8 лет приемная мать травила его таблетками, чтобы довести малыша до инвалидности, ведь выплаты на ребёнка-инвалида выше. И ни у одного соцработника не возникло вопросов, как ребенок, которого в 3 года отдали ей полностью здоровым, превратился в инвалида? Никто не обращал внимание и на то, что в 11 лет он весил 11 кг, а ростом был с 6-летнего! Если бы не его рассказ психологу, что мама даёт какие-то таблетки, вызывающие рвоту, эта история так бы и не вскрылась. Получается, что только количественный подход не оправдан. Важно следить что происходит в семье с ребенком. Главное — качественный отбор кандидатов. — А органы опеки — разве они не могут этого делать? — Да, но нужно повышать их профессиональный уровень. Ведь приемная семья иногда не понимает до конца, как ей себя с ним вести. И поэтому опека должна вести каждую семью, но не только контролировать, но и помогать. Почему приёмные мамы должны мучиться, бегать, разыскивать центры и специалистов, которые им помогут в сложной ситуации? Почему они сразу не звонят в органы опеки? Потому не доверяют, боятся, что им скажут: «Это вы не справляетесь». А родителям важно, чтобы был специалист, который, например, даст навигацию по социальным услугам, при возникновении сложностей поможет советом. — Статистика приводит жуткие цифры: только 10% детей из детских домов социализируются после выпуска. Получается, в 18 лет они и подавно становятся никому не нужны? — Да, у нас сложно все с постинтернатным сопровождением. В редких случаях детей-сирот ведут от начала и дальше во взрослой жизни. По большей части выпускники сиротских учреждений оказываются нетрудоустроенными и неприспособленными к жизни вне детского дома. Мало того, что не всех удается обеспечить жильем (почти 270 тыс. детей стоят в очереди на его получение), так ещё и не объясняют, куда им обращаться, с кем посоветоваться, если возникнет сложная ситуация. Ведь у обычных детей для этого есть родители, которые всегда поддержат. А у сирот кто? Порой ребенок не знает своих прав, ему никто их не разъяснил, поэтому они быстро попадают в руки мошенников, которые могут обмануть и отобрать это жилье за бесценок. Если бы была выстроена система