СМИ

При новом президенте на Украине собираются строить либертарианское государство. Но, во-первых, построить его невозможно. Во-вторых, украинцы сильно такому государству удивятся – они голосовали точно не за него. В украинской идеологии очередная новость. Профессор-правовед Р. А. Стефанчук, представитель В. А. Зеленского в Верховной раде, рассказал про идеологию создаваемой президентской партии, с которой она пойдет на выборы. «В основе идеологии нашей партии лежит идеология либертарианства. Либеральная модель экономики, либеральная модель отношений с соответствующими национальными особенностями. Основная миссия – сломать систему и предложить новую модель экономики, где государство становится сервисом, предлагает другое качество предоставленных услуг, запускает частные инициативы во все сферы». Тогда «Придет инвестор и создаст рабочие места», – говорил Стефанчук. Вообще говоря, здесь специфически либертарианского не очень много – разве что всеобщий запуск частной инициативы. В силовые и правоохранительные структуры, очевидно, тоже. Например, в пограничную стражу. Но кроме этого, здесь стандартная риторика либеральных реформаторов вообще. «Сломать систему», т. е. «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем» наперебой прибегут иностранные инвесторы. Знаем, плавали. Впрочем, и сам Стефанчук не очень тверд в идеологии: «Либертарианство включает в себя целый ряд течений либерального направления. Там есть и австрийская школа либеральной экономики, и много других. Мы творим на этих принципах собственную систему: где-то можно марихуану, а где-то нельзя, где-то какие-то другие вещи…». То есть название красивое, а дальше по обстоятельствам. Зеленский, вероятно, в идеологии еще менее тверд. В их оправдание можно заметить, что не они одни такие нетвердые. Бывший проректор РЭШ и ВШЭ, а ныне фулл профессор Чикагского университета К. И. Сонин, чья основная специальность – именно экономика, несколько лет назад объявил себя либертарием, хотя его исповеданием веры служила стандартная глоссолалия экономического блока правительства – не более того. Все равно как если бы барин, любящий, расстегнувшись после сытного обеда, побранить правительство (а кто не любит?), объявил бы себя карбонарием. Когда жрец экономики так разбирается в проблеме – какой спрос с проф. Стефанчука? Если бы разбирались, наверное бы поостереглись, потому что ходить на выборы с либертарианской программой – дело совершенно гиблое. Классическое либертарианство предполагает отказ от государственной пенсионной системы (если хотите, вкладывайте деньги в частный пенсионный фонд Коломойского), от государственного здравоохранения и образования (платите – и лечитесь, а равно и учитесь), от госсубсидий ЖКХ (нет денег – живите на улице), от поддержки промышленности и сельского хозяйства (если какая-нибудь отрасль не выдерживает иностранной конкуренции – туда ей и дорога), а равно и вообще от какой бы то ни было промышленной политики. Все, что остается, – жесткий рынок и сильная полиция (либертарии сами понимают, что без полиции никуда). Если избирателям предлагается такая программа президентской партии – значит, предлагается. Но проблема в том, что слуга народа Василий Голобородько, которого играл Зеленский, воплощал несколько иные идеалы, чем твердое либертарианское «и кроватей не дам, и умывальников». Понятно, что обещания – одно, а на деле всегда выходит другое, но тут это «другое» уже очень крутое. Народ не поймет. Недаром твердые либертарианцы невысокого мнения о народовластии, при котором надо все-таки отчасти угождать избирателям или делать вид, что угождаешь, а икона либертарианцев – генерал Пиночет, который уж точно не угождал и даже вида не делал. Или, чтобы не было совсем грубо – политики золотого XIX века, когда никакого собеса не было, равно как и всеобщего избирательного права. Может показаться, что идеалы либертарианства несовместимы с избирательным правом, ибо кто же за такую лють проголосует. Но ведь голосовать и не надо, поскольку обыкновенно либертарии предпочитают давать советы не избирателям, а правителям, исполняя роль ученого еврея при губернаторе. Авось послушает и приблизит к трону. Во всяком случае, в России история либертарианства именно такова. Было два кратких периода, когда либертарии всерьез на что-то рассчитывали. Первый – конец 1991 – начало 1992 года, когда все переворотилось, прежние традиции и институты больше не существовали и возникла иллюзия, что теперь в обстановке идейного вакуума все можно и всепобеждающее учение проканает. Опять же гайдаровские министры и либертарные идеологи до 1992 года вместе теоретизировали, многие идеологи получили государственные посты, и вера, что все мы однокорытники, воодушевляла. Но это было недолго. Уже в феврале – марте 1992 года либертарии заговорили, что окно возможностей закрылось и гайдарочубайсы продались номенклатуре. От синекур они при этом не отказывались, но разочарование было велико. Второй раз надежда у них возникла после дефолта 1998 года. Продавшиеся гайдарочубайсы провалились, и тут либертариям показалось, что самое время продвигать их идеи. Надежда частично оправдалась только в 2000 году, когда А. Н. Илларионова назначили президентским советником по экономике. Пользы от его советов было немного, все больше страшные склоки, да смелые рекомендации сократить бюджетные расходы вдвое, причем без указания, что конкретно следует резать. Вдвое – и все. В 2005 году советника все-таки уволили, а ныне он совсем умом поехал. Чистое учение либертарианства в России ушло в полную маргиналию, некоторое время нам рассказывали про чудеса, сотворенные в Грузии президентом Саакашвили, а особенно – министром внутренних дел Мерабишвили. В Тифлис ездили политические пилигримы, их там привечал глава МВД товарищ Вано, но на грузинские чудеса молились только узкой сектой верных-праведных. Не сказать, чтобы социальная утопия вовсе исчезла из обихода, но на всепобеждающее учение – «Учение фон Мизеса всесильно, потому что оно верно» – оно давно уже не тянет. Тем более что резать социалку можно, как выяснилось, и без фон Мизеса. Но поскольку Украина – страна чудес, недаром там и либертарий Саакашвили пробовал воскреснуть к политической жизни, может быть, там на краткое время (на долгое вряд ли получится) вечно живое учение будет принято к руководству (с украинской спецификой, естественно, о чем и проф. Стефанчук говорил), и политические пилигримы теперь потянутся в Киев. Максим Соколов, ВЗГЛЯД