СМИ

В этом месяце исполнилось десять лет программе «Восточного партнёрства» (ВП), инициированной в 2009 году Польшей и Швецией для шести постсоветских республик (Украины, Белоруссии, Молдавии, Грузии, Армении, Азербайджана).

ЕС впервые отменил запланированный на этот год юбилейный саммит «Восточного партнёрства». Вместо этого в Брюсселе прошло посвящённое дате заседание Совета ЕС по иностранным делам, по итогам которого стало очевидно, что праздновать, в общем-то, нечего. Совет ЕС по иностранным делам заседал трижды, и тема «Восточного партнёрства» не была приоритетной – её «упаковали» в обсуждение вопросов безопасности на Ближнем Востоке и в Африке. Как заявила верховный представитель ЕС по вопросам внешней политики и безопасности Федерика Могерини: «Мы начнём со встречи с премьером Ливии, это главная тема. Также в повестке дня у нас Сахель».

О программе «Восточного партнёрства» говорили в последнюю очередь, и усталость Европы от неё была заметна. Полная реализация изначально заложенных в программу задач требует много ресурсов, в первую очередь, политических. Интересы участниц программы слишком разные, чтобы их можно было примирить. Например, на юбилейном заседании так и не смогли согласовать текст юбилейного заявления, потому что Азербайджан требовал упомянуть в нём Карабах как оккупированную Арменией территорию, а Армения требовала этого не делать.

Рецепта по оздоровлению атмосферы внутри «Восточного партнёрства» у Европы нет. Министр иностранных дел Румынии Теодор Мелешкану предложил ввести систему ротационного председательства и переходных заседаний в столицах стран-участниц. Но как Азербайджан в роли председателя будет представлять интересы Армении в программе «Восточного партнёрства», и наоборот? И как армянские политики появятся на заседании в Баку, если азербайджанское законодательство запрещает подобные визиты?

Министр иностранных дел Польши Яцек Чапутович предложил поделить участниц программы на продвинутых и не очень, и с первыми заключить обновлённое соглашение об ассоциации. Что конкретно нужно обновить, Чапутович умолчал, потому как Брюссель пока не выработал официального комплекса мер по оживлению «Восточного партнёрства». Несложно предсказать, какие страны Варшава зачислит в «продвинутые» вне зависимости от реальной степени их экономических и иных успехов. Это будут Украина, Белоруссия и Грузия.

Первых две Варшава видит в качестве стратегического буфера между ЕС и Евразийским союзом (ЕАЭС). Поскольку Варшава выступает троянским конём США в Европе и служит проводником американского влияния в регионе в противовес влиянию Германии, более всего она противится нормализации отношений ЕС – ЕАЭС. Этот замысел предполагает дестабилизацию ситуации на Украине и в Белоруссии. На Украине Польша такой сценарий провернула, в Белоруссии пытается провернуть, вынашивая планы свержения действующей белорусской власти и финансируя радикальную национал-оппозицию.

Стратегическое значение Грузии для Польши заключается в её соседстве с южными границами России и выходе к Чёрному морю. Варшава не оставляет планов через Грузию дестабилизировать российский Кавказ с долгосрочной целью ослабления российского присутствия в черноморском регионе. В геополитических условиях XXI века идеологема Речи Посполитой «от моря до моря», то есть от Балтики до черноморского побережья, сформулирована в более приемлемых терминах евроатлантического сотрудничества стран на восточном фланге НАТО. В рамках данного сотрудничества главным союзником Польши выступает Румыния как черноморское государство. В 2016 году между ними подписано соглашение стратегическом партнёрстве до 2020 года. Союз с Румынией позволяет Польше обеспечить контроль над геополитической осью Балтика – Чёрное море.

Этим же объясняется, почему в 2009 году одним из инициаторов программы «Восточного партнёрства» наряду с Варшавой выступил Стокгольм. Швеция считает Россию своим конкурентом на Балтике. Не являясь членом НАТО, Швеция полагается на Польшу в деле объявленной альянсом политики сдерживания России.

За десять лет действия программы «Восточного партнёрства» страны-участницы не получили от неё никаких выгод. Их экономическое положение остаётся таким же неопределённым, как и до участия в «ВП», а в Молдавии и Украине стало ещё хуже. Существующие территориальные конфликты (абхазский и югоосетинский вопрос в Грузии, приднестровский вопрос в Молдавии, карабахский вопрос в Армении и Азербайджане, донбасский вопрос на Украине) затихли, но не исчезли.

Больше всех пострадали те страны, которые взял курс на радикальную русофобию и насильственную евроинтеграцию – Грузия, Молдавия, Украина. Европейский рынок не заменил им рынки стран СНГ и, в первую очередь, России. Армения, Белоруссия и Азербайджан относятся к «Восточному партнёрству» более сдержанно, сохраняя торгово-производственные связи с Россией как форму экономического иммунитета к внешнему вмешательству.

Почему результатом десятилетнего участия в программе стало отсутствие экономического результата? Потому что «Восточное партнёрство» – политическая, а не экономическая инициатива.

«Восточное партнёрство было сознательно запущено с целью политической ассоциации, которая, что естественно, вызвала некоторые внешние последствия, как хорошие, так и плохие», – откровенничает эксперт брюссельского Центра европейских политических исследований (CEPS) Стивен Блокманс в статье с красноречивым названием «Восточному партнёрству – 10: благими намерениями вымощена дорога в ад».

Хорошими для Блокманса последствиями является разрыв торгово-экономических и культурных связей некоторых стран-участниц с Россией, а плохими – то, что ЕС не готов к полной интеграции стран «Восточного партнёрства». «ЕС не имеет понятия, как выпутаться из стратегического состязания с Россией», – констатирует Блокманс, указывая на факт экономического проникновения в Восточную Европу Китая в рамках инфраструктурного проекта «Один пояс, один путь».

Из-за Китая Брюссель не исключает членства в ЕС к 2025 году одного или сразу нескольких претендентов из числа стран Западных Балкан (Сербия, Черногория, Босния и Герцеговина, Албания, Косово, Македония). «Дата 2025 открыта для всех [западно-балканских] стран-кандидатов», – заявлял глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер в 2018 году.

Пекин обильно инвестирует в портовую и дорожную инфраструктуру Балкан, рассматривая регион как окно в Европу для ориентированной на экспорт китайской экономики. В Сербии Китай выкупил крупнейший сталелитейный завод и строит железнодорожную ветку Белград – Будапешт, в Черногории инвестирует в строительство скоростной магистрали, в Хорватии – в строительство стратегически важного Пелешацкого моста. По данным на 2017 год инвестиции Китая в экономику Центрально-Восточной Европы достигли €12 млрд, в 2016 году Китай выделил кредитную линию для балканских государств в размере $10 млрд плюс $3 млрд конкретно западно-балканским странам.

В такой ситуации Брюсселю не до «Восточного партнёрства». Тем более что крупные китайские инвестиции обходят этот нестабильный регион стороной. Частичным исключением являются Белоруссия и Азербайджан – благодаря сохранению темпов экономического сотрудничества с Россией, через которую идёт основной поток китайских товаров в страны СНГ, не имеющие непосредственной границы с Поднебесной.

Украина же осталась у разбитого корыта.

Владимир ДРУЖИНИН