СМИ

Первый визит госсекретаря Майка Помпео в Сочи вдохновил экспертов на разговоры о перезагрузке отношений Москвы и США. В очередной раз за последние три года в России и за океаном заговорили о новом «повороте» в европейской политике Дональда Трампа. Возможная встреча двух президентов стала чуть ли не главной темой российских журналистов. Но есть сомнения, что Трамп решится как-то круто менять политику до выборов-2020. Малек Дудаков — о том, почему ожидания и предсказания многих экспертов о перезагрузке, снятии санкций и т.д. скорее всего не оправдаются. Визит Помпео планировался заранее и стал первым пробным шагом к возобновлению переговоров двух стран после того, как отношения оказались в наихудшем состоянии в течение зимы. Символично, что встреча в Сочи прошла весной, что как бы должно было указывать: на международной арене наступает политическая весна после долгих заморозков. Расследование против расследователей Новый раунд переговоров начинается в условиях на редкость удачных как внутри США, так и в мире. Спецпрокурор Роберт Мюллер завершил свое двухлетнее расследование Рашагейта — теории о русском влиянии на президентские выборы 2016 года и попутном сговоре кампании Трампа с Кремлем. В заключительном отчете Мюллер повторил, что он продолжает настаивать на участии русских хакеров и русских «ботов-троллей» во вмешательстве в выборы. Но он не видит ни единого случая сговора Трампа или его помощников с российскими властями. Для президента итог расследования Мюллера стал одним из самых удачных, какой он мог ожидать. Рейтинги Трампа начали расти, а уровень поддержки возможного импичмента, наоборот, неуклонно падать. Прогрессивное крыло демократов в Конгрессе продолжает настаивать на проведении голосования по импичменту, но руководство партии решило отложить этот вопрос в долгий ящик. В свою очередь генпрокурор Уильям Барр по просьбе Трампа переходит в контрнаступление. Он лично курирует уже новое расследование в отношении «расследователей», то есть тех, кто занимался Рашагейтом с 2016 года. Администрация Обамы тогда получила разрешение в суде FISA на установление слежки за членами команды Трампа, подозреваемыми в сговоре с Россией. Само по себе это носит беспрецедентный характер, ведь речь идет о проведении слежки за кампанией оппозиционного кандидата в президенты. Хуже того, есть основания полагать, что запрос на осуществление слежки (или шпионажа, как его назвал Барр) включал в себя в том числе и ложную информацию. Демократические связи с Киевом С другой стороны, Департамент юстиции может вплотную заняться изучением всех теневых сделок семьи бывшего вице-президента и участника президентской гонки Джо Байдена за прошедшие 6 лет. Пока Байден находился на посту вице-президента, его сын Хантер стал владельцем многомиллиардного финансового бизнеса. Ему удалось заключить крайне выгодные сделки с китайскими банками и украинскими компаниями. Инвестиционные успехи Хантера всякий раз совпадали по времени с приездами его отца в ту или иную страну, где Байден-старший обо всем и договаривался. Не обходилось тут и без скандалов. Скажем, Байден добился увольнения генпрокурора Украины, заведовавшего расследованием деятельности одной из компаний с участием Хантера. А в Китае сын вице-президента инвестировал в IT-стартап, создающий программы для мониторинга и слежки за уйгурами. Как известно, китайские власти массово переселяют уйгуров в лагеря для «перевоспитания». Эти расследования лишь косвенным образом касаются России, но создают позитивный фон для дальнейших переговоров. С одной стороны, развалился Рашагейт, который потенциально может остановить и последовательную демонизацию России в глазах американцев. С другой стороны, изучение коррупционных схем на Украине и их связей с демократами дискредитирует как действующую политическую элиту в Киеве, настроенную очевидно недружественно к Москве, так и главных адвокатов антироссийской политики в Вашингтоне. Ставка на Россию против Китая Но, кроме внутренней ситуации, влияет и внешняя конъюнктура, и она также в какой-то мере благоволит предстоящим переговорам. Провалившаяся дискуссия о торговом договоре между Вашингтоном и Пекином вновь ставит две страны на путь конфронтации. Американское казначейство вводит новые тарифы в 25% на импортируемые товары из Поднебесной на сумму в $300 млрд. Компартия Китая в свою очередь призывает граждан объявить «народную войну» американской экономике: отказаться покупать товары из США и подорвать финансовое благосостояние тамошних корпораций. Именно Китай стал главным геополитическим соперником Америки, с точки зрения действующей администрации в Белом доме. Она наверняка будет пытаться опять добиться раскола между Москвой и Пекином, реализуя известный план Генри Киссинджера времен Холодной войны наоборот: сделав ставку на Россию, а не на Китай. Осложняют ситуацию диаметрально противоположные цели Москвы и Вашингтона в проблемах вокруг Украины и Венесуэлы. Однако и здесь есть позитивное развитие событий: приход к власти на Украине новой администрации может открыть дорогу для политической и военной разрядки на востоке страны. Оппозиционный переворот в Венесуэле провалился, и Белый дом теперь понимает, что без согласования с Россией смены режима не произойдет. Имеются и главные точки соприкосновения, которые уже обсуждались в Сочи: скажем, денуклиаризация корейского полуострова или заключение нового договора о ракетах средней и малой дальности взамен недавно отмененного ДРСМД. Полтора года простоя Однако, несмотря на всю положительную динамику, подыгрывающую переговорам, вряд ли стоит ждать того, что они и возможная встреча Трампа и Путина на саммите G-20 в Японии приведут к каким-то реальным политическим последствиям. Горизонт решений Трампа на текущий момент ограничен полутора годами — именно столько времени осталось до президентских выборов 3 ноября 2020 года. Это будет очень серьезный вызов для действующей администрации, и Трамп не намерен ничем рисковать. Он почти наверняка не станет идти на резкие или неординарные шаги на мировой арене, будь то отправка войск в другую страну (например, в Венесуэлу), большой поворот в отношениях с союзниками или изменение санкционной политики против России. В таких условиях для администрации Трампа главная цель — гарантировать спокойствие в международных вопросах, в идеале добиться заключения торгового договора с Китаем и прогресса в ликвидации ядерного арсенала КНДР. Поэтому от Белого дома не стоит ждать существенной эскалации конфликта ни на Ближнем Востоке, ни в Сирии и Иране, ни, скорее всего, в Венесуэле. Лишь после окончания электорального цикла, в случае переизбрания (и в идеале возвращения республиканского большинства в Палату представителей), команда Трампа будет готова пойти на существенные реформы в контексте международной политики. Второй срок для любого американского президента — это всегда время для формирования своего «legacy» (исторического наследия). Этим, вероятно, будет заниматься и Трамп. Он начинал свое президентство с попыток добиться отмены санкций против России и наладить отношения с Москвой. Весной 2017 года даже формировался неофициальный канал коммуникации через российских дипломатов напрямую к советникам в Белый дом. Об аннулировании санкций говорил и бывший советник Трампа по нацбезопасности Майкл Флинн. Позже он поплатился за это долгой судебной тяжбой и условным сроком. Рашагейт попросту свел на нет любые попытки устроить новую «перезагрузку» между США и Россией. Но теперь Рашагейт завершен, и после 2020 года Трампу уже ничто не помешает делать крупные и серьезные шаги во внешней политике. Но для этого надо всего лишь вновь победить на выборах. Малек Дудаков, RUPOSTERS