СМИ

После событий 2 мая происходящее на Украине окончательно обрело выраженный нацистский контекст. До этого были объятые пламенем фигурки правоохранителей на Майдане. Но они скорее отсылали угрюмо наблюдающего за столкновениями человека к студенческим волнениям 1968 года в Париже. Тогда университетская молодёжь, проникшаяся духом популярного маоизма, точно так же забрасывала полицейских бутылками с горючей смесью. Коктейль Молотова, полыхавший внутри одесского Дома профсоюзов, рождал иные, куда более страшные образы. Здесь в полный рост перед глазами поднимались печи Освенцима, горела Хатынь. Нацизм явился на сцену не в своей идеологической версии, а в формате прямого действия, открытого и уверенного в своём праве на убийство зверства. Напомню вкратце цепь трагических событий. Противники Майдана начиная с февраля 2013 года облюбовали площадь Куликова поля, где проходили акции протеста, и ближе к весне был развёрнут палаточный городок. Люди требовали федерализации, защиты статуса русского языка и прав русскоязычного меньшинства, запрета радикальной националистической идеологии, сохранения добрососедских отношений с Россией. 2 мая сторонники евроинтеграции, местные националисты, присланные днепропетровским олигархом Игорем Коломойским, и боевики совершили нападение на палаточный лагерь, обитатели которого из-за явного превосходства сил нападавших, вооружённых огнестрельным оружием, вынуждены были отступить в Дом профсоюзов. Здание забросали бутылками с горючей смесью, в результате чего вспыхнул пожар, быстро распространившийся по этажам. Мы всё помним, мы ничего не забыли. Помним, как совсем ещё молоденькие девочки деловито разливали смертельный коктейль по бутылкам, как из окон выпрыгивали молодые ребята, когда огонь начал облизывать им спины. А их потом добивали на асфальте. Мы помним стрелявшего по людям на крыше националиста. Помним обуглившиеся фигуры и хладнокровно осматривавшего и снимавшего их на камеру одесского активиста Алексея Гончаренко, ставшего впоследствии депутатом Верховной рады и представителем Украины в Европарламенте. Помним мёртвую беременную женщину, как будто распятую на столе в одной из комнат. Мы помним, как нацисты глумились над «жареными колорадами» и считали, что одержали прекрасную победу. Они и сегодня продолжают утверждать, что чудовищное убийство по меньшей мере 45 человек было оправданным, что оно якобы положило конец протестному движению «ватников» на Юго-Востоке Украины. А для нас 2 мая стало триггером, сорвавшим пружину. Здоровые мужики, не сдерживаясь, рыдали, глядя на телекартинку с изуродованными телами соотечественников. По воспоминаниям ополченцев из России, которые из самых разных уголков России рванули в Донбасс, чтобы принять участие в боевых действиях, именно события в Доме профсоюзов не оставили им иного выбора. Они поехали мстить нацистам за забранные невинные души одесских ребят. И тех, кому совесть не позволила остаться в стороне, насчитывались тысячи. По моему лицу непрерывно струились слёзы. Я тогда уже 14 лет жил в далёкой Праге. 2 мая навсегда перевернуло мою душу — пять лет живу и работаю в Донецке. Это преступление, которое по масштабам и звериной жестокости не может быть квалифицировано иначе как преступление против человечности, так и не было раскрыто. Равно как и убийство людей на Майдане. Хотя видеоматериалов, свидетельств, всевозможных улик и доказательств в этом деле больше чем нужно. Но никто не понёс наказания, поскольку неприкрытый нацизм стал официальной идеологией Украины. А нацисты своих героев не сдают. США и их западные союзники, поддерживающие нынешний украинский режим, в который раз спокойно пережили одесский кошмар, поскольку исповедуемый ими принцип, согласно которому массовое убийство людей — это в порядке вещей, когда дело касается «нашего сукиного сына», остаётся неизменным в течение долгих десятилетий. А то и столетий. Но если кто-то думает, что возмездие — вещь отвратимая и можно спокойно жить, не опасаясь последствий, то это точно не так. Майдан и 2 мая сделали возможной войну в Донбассе, поскольку после этих событий проливать кровь стало делом не просто допустимым, но и желательным. Но ни одна война не может длиться вечно. Она обязательно когда-нибудь заканчивается победой одной из сторон. У меня нет ни малейших сомнений в том, что победит правый, ибо нацизм по определению может стать триумфатором только на короткий срок. После нашей победы вы за всё ответите по самому высокому счёту. Что второго Нюрнберга не избежать, мне стало ясно именно 2 мая. Андрей Бабицкий, LIFE