СМИ

Война на Донбассе подтвердила необходимость института ответственных за морально-психологическое состояние людей

Кирилл из Макеевки

Нужно быть действительно Человеком с большой буквы, чтобы иметь право и возможность морально воздействовать на взрослых, сложившихся людей. Быть настоящим офицером, чтобы корректировать психологическое состояние и поведение других офицеров и солдат. Опираясь на заслуженный авторитет, а не на должностные полномочия.

Особенно важна роль такой авторитетной личности в армии во время боевых действий, когда люди находятся в экстремальной ситуации, на пределе психофизиологических возможностей, и попросту не станут слушать человека, которого искренне не уважают.

Война на Донбассе подтвердила в очередной раз необходимость института ответственных за морально-психологическое состояние людей, находящихся под огромным психологическим давлением на протяжении долгого времени. И в то же время показала, что для роли этой лучше всего подходят боевые офицеры, испытанные войной, заслужившие авторитет в подразделении, способные и поддержать, и вдохновить бойцов личным примером.

В условиях добровольческой армии, когда солдаты приходят в армию по своему желанию и имеют право, не выдержав условий окопной войны или психологического климата в подразделении, из армии уйти, когда к каждому из бойцов и офицеров необходимо найти индивидуальный подход, к личным качествам ответственных за личный состав выдвигаются особые требования.

5-й отряд Народной милиции имени Главы Александра Захарченко. Кирилл, замполит с позывным «Кипиш» — человек, который начал свой боевой путь в Народной милиции ДНР с самого начала создания ополчения Донбасса в 2014 году в многострадальном Славянске.

Кирилл родом из Макеевки. В тот момент, когда в Киеве в 2013 году происходил государственный переворот, сам поехал, чтобы лично посмотреть, что такое евромайдан. И уже в Киеве встретился со своими донецкими ребятами.

О своем боевом пути Кирилл говорит очень кратко, перечисляя лишь места, в которых пришлось воевать с 2014-го: Изварино и Докучаевск, Красный Луч, Миусинск, Степановка, Саур-Могила, Марьинка, Донецкий аэропорт, Дебальцево, Логвино…

— Я, наверное, специфический замполит, — говорит он о себе. — С личным составом работаю не по бумагам. Особое внимание уделяю вопросам отношения военнослужащих с гражданским населением. Ведь как армия относится к местным жителям, так и люди будут относиться к военным. Видим же, как украинские вояки загнали местное население. Вот пример. На нашей линии соприкосновения стоят украинские бригады, 128-я и 92-я. Сами жители рассказывают о постоянном пьянстве украинских вояк. У нас люди не пьют на позициях. А что касается моего боевого опыта в работе, то я на любой технике могу ездить и работать с нее. Поэтому я, помимо освещения политической обстановки личному составу на полигоне, еще езжу с ребятами показать и рассказать, как работать.

Могу сказать, что если бы у нас на Украине был Глава, такой как Александр Владимирович Захарченко (царство ему небесное) вместо президента Януковича, тогда бы не допустили такого беспорядка. И тогда бы не было войны на Донбассе. Граждане Украины не страдали бы от этой нечисти. Было бы нормальное, стабильное государство.

…Уже тогда, в Киеве, Кирилл понял, что война будет:

— Я служил там (в Киеве — А. К.) еще до переворота, срочную службу проходил. И хорошо помню, что разделение (Донбасса и Украины) начиналось еще с 2005 года. Дележка была на Западную, Южную, Центральную. Растягивали. Ведь если нет главы нормального, то так и получается.

Кстати, Кирилл в 2014 году, перед началом боевых действий, ездил с товарищами на встречу с главным донецким олигархом Ренатом Ахметовым:

— Пафосно он нас так встречал, говорил нам: «Вы сумасшедшие, и войны не будет». Слова-то его не подтвердились. Они же, олигархи, бизнесмены, думают, что все решают деньги. Да, решают деньги. И война из-за денег идет. Этот Порошенко, как сказать, обогатился и обогащается дальше. Глава обогащается, а народ нищает.

От ополчения к армии

Война, начатая в Киеве и Киевом, ворвалась в жизнь макеевчанина Кирилла как неизбежность:

— Я проехал блокпост около Артёмовска, это было пять утра. Там стояли ополченцы, даже, наверное, просто гражданские люди с дубинками, палками, без оружия. А на другой стороне стояли военнослужащие Украины. Они из-под Харькова были. И сразу после того, как я проехал, минут через пятнадцать, украинская авиация полностью снесла тот блокпост. И тех, и других уничтожили, стерли. И что хочу сказать, украинские войска присягу давали не президенту и этой шушере, а народу. И я считаю, что они присягу нарушили и по сегодняшний день нарушают. Потому что гибнут не только военнослужащие, а и гражданские, обычные люди.

Боевой путь Кирилла начался с Широкино:

— Я приехал помогать ребятам на блокпост в Широкино. Военные действия в аэропорту начались дня через два. Потом были бои на Саур-Могиле, я был в подразделении с «Востоком». Как раз «оплотовцев» отвозил. А там, с украинской стороны, стояли нацбаты из «Донбасса», «Правого Сектора».

Кирилл рассказывает о том, чем отличаются каратели из нацбатов от обычных ВСУшников:

— Нацбатальоны — это каратели, нацисты самые настоящие, фашисты. Издевались над людьми. ВСУшники и воевать толком-то не умели. Когда были конкретные боевые действия, артиллеристы, которые к нам в плен попадали, рассказывали, что мы не знаем, куда бьем. Хотя артиллерия точная наука, и они прекрасно все понимали. А пехота ВСУшная в основном сдавалась в плен. Воевать против народа не хотели.

Спрашиваю Кирилла, что же помогало выстоять и удержать позиции ополчению?

— Да кто-то в армии служил, кто-то срочную службу, кто-то в Афгане, кто-то был офицер в отставке… Подразделения формировались сначала по сто человек, потом уже до тысячи бойцов. Мы понимали, что против украинской армии с палками не пойдешь. Оружие вначале добывали диверсионными методами. Я помню, как мы остановили одну украинскую колонну, которая везла боеприпасы. Просто перед этим взяли в плен ВСУшника, и он рассказал, что будет подвоз боеприпасов. А еще они меняли свое оружие на водку и самогон. Вот так — потихоньку… Армии у нас не было тогда регулярной, было ополчение. И самые первые подразделения — это «Оплот» и «Восток». Брали также армейские склады.

Зато Кирилл хорошо запомнил тот момент, когда на его глазах ополчение стало армией:

— Это был конец 2015 года. И именно Дебальцевский котел это показал. Согласно Минским соглашениям появилась Народная милиция, устав, документация. В нашем подразделении практически все остались в армии, кто пришел в ополчение в 2014 году. Вновь прибывших гораздо меньше. Мотивация одна — мы стоим за свою землю и на своей земле. Мы дали присягу нашим людям. Лично я считаю, что того, кто в армии не служил, не нужно брать в руководители любых госструктур. Потому что именно в армии личность формируется. В первую очередь, это дисциплина.

Если бы на Украине все шли в армию, как положено, служить, то не было бы ни майданов, ни войны. Изначально со школы нужно закладывать это в юношах. В школе — НВП обязательно. Вот как было при Советском Союзе. У меня в семье и мать, и отец — военные. При Союзе как считали: если мужчина не был в армии, значит, он больной. И в России сейчас военно-патриотическое воспитание восстанавливается. Это правильно, это — нормально! Кто думает иначе — милости просим, приезжайте к нам на Донбасс: посмотрите все своими глазами, поговорите с людьми. Жизнь, которой мы живем и выживаем, хорошо вправляет мозги сторонникам отвлеченного гуманизма.

В нормальном государстве люди идут в армию служить с удовольствием — те, кому это по душе, те, кто хочет проверить себя в мужской работе. А вот на Украине зачем в нацбатальоны идут? Чтобы зарабатывать деньги. Выгодна многим эта война! У них заработка другого нет, как только с мирного населения деньги тянуть. У нас же все по-другому. Вот недавно были сборы с отставными военнослужащими. Все прибыли. По повесткам. Не как на Украине. Когда они прячутся от повесток, а их ловят. А наши десять дней на сборах отбыли, с удовольствием, и вернулись домой. И я уверен, что если вдруг начнутся боевые действия, они все встанут в строй. Население ДНР — мужчины — готово к боевым действиям. А на Украине только тикают от сборов.

С мирным населением мы не воем

Кирилл особо отметил, что в ДНР юноши и мужчины идут в армию добровольно, по зову сердца, — и основное задание замполита заключается в том, чтобы подготовить новобранцев к военным действиям.

— Сначала новобранцы попадают в учебку на полигон. И там полная имитация боевых действий. Со стрельбой и взрывами. Но им об имитации не говорят. Учебный полигон на 99 % напоминает передовую. Плюс помимо практики показываем видеоролики Дебальцевского котла, штурма Донецкого аэропорта, Иловайского котла. Но при этом учим новеньких не терять страх. Потому что тот, кто потерял страх, потенциально «двухсотый».

Еще у меня в подчинении три военных психолога и один гражданский. Когда командир взвода или комбат просит, они выезжают. Кстати, и я часто с ними выезжаю для беседы. Также в подразделении устроена комната психологической разгрузки. И я скажу, не было у нас пока случаев, чтобы люди уходили… Даже когда шесть месяцев назад у нас погиб военнослужащий. С теми, кто рядом был, поработали психологи. Никто не ушел. Личный состав прекрасно все понимает, и после такого случая наоборот все стали еще более мотивированные. И к противнику относятся жестче.

Мы Минские соглашения не нарушаем. Но если получим приказ, ответ будет жесткий. Кстати, Качинского, пленного украинского, именно наши ребята взяли. И он же рассказал о том, что именно украинские командиры своим бойцам на позиции привозят и алкоголь, и наркотики.

От себя добавлю к словам Кирилла: имеется в виду тот самый Качинский, которому российский журналист Александр Сладков устроил обзорную экскурсию по Донецку. Пленный увидел центральную площадь Донецка, место гибели Александра Захарченко, памятник погибшим детям Донбасса. А по окончании экскурсии Сладков угостил Качинского суши в японском ресторане.

По словам замполита, огромное внимание на передовой уделяется взаимодействию в армии тех, кто прошел войну с 2014 года еще с ополчения, с молодыми ребятами, которые сейчас приходят служить в Народную Милицию ДНР.

— По сравнению с вновь прибывшими у старичков есть опыт участия в военных действиях. А еще молодым объясняют, что мы воюем не с украинским народом. Мы воюем с киевским режимом, который развязал братоубийственную войну. С мирным населением мы не воюем. К тем, кто к нам попадает в плен, мы относимся по-человечески. В отличие от того, как относятся к нашим попавшим в плен ребятам. У меня два моих подчиненных в плену побывали. Один в Иловайске в руки украинцам попал. Он был гражданином одной из стран Евросоюза. И успел сказать, что он блогер-журналист. Его поменяли.

Ну, а второй честно сказал, что он военный. Его мы в Еленовке забирали уже «двухсотым», мертвым… Что только с ним нацисты из батальона «Донбасс» не делали: и поджаривали, и избивали. У меня есть в подразделении военнослужащий, которого паяльной лампой пытали, ногти выдергивали, в плену в Волновахе. Водителя после полутора лет плена забрали. Порезанный весь и поломанный. Я проще скажу — на Украине к власти в 2014 году пришло бандформирование.

— Насколько силен сейчас боевой дух наших подразделений? И насколько мы готовы дать отпор украинским военным? — задаю «риторический» вопрос Кириллу.

— Личный став готов на 100 % дать отпор, — убежденно отвечает замполит. И это не рисовка, не ура-патриотические слова. Ежедневно военные ДНР и ЛНР доказывают это своими делами, отражая атаки врага, включая попытки проникновения разведывательно-диверсионных групп, и жертвуя своими жизнями.

В конце нашей беседы Кирилл обратился к жителям Донецкой Народной Республики:

— Пусть на нас не злятся: мы люди подневольные и соблюдаем Минские соглашения, запрещающие вести активные боевые действия. Наше дело — охранять спокойствие наших граждан. А тем, кто живет на линии соприкосновения, этим мужественным людям, хотим пожелать терпения и тишины. У меня есть военнослужащий, он из поселка Октябрьского. Там от домов давно ничего не осталось. У него на глазах в 2014 году при украинском авианалете погибла вся семья. У его дочери в тот день было день рождения. Погибли все: зять, два внука и дочь. А он служит и сегодня. И злости на простых украинцев у него нет…

Послесловие

Когда-то советский поэт Евгений Евтушенко написал знаменитые стихи «Хотят ли русские войны». И из них видно, что русские не хотят войны, потому что знают, какую цену за нее приходится платить.

Но не только в этом дело. Русские — естественно, в широком, а не этническом смысле, не «по крови», а все, кто считают себя таковыми — не только знают цену войне. Но и умеют платить ее, когда она все-таки приходит. Страшную цену.

Белорусский писатель и журналист, офицер запаса Сергей Климкович об этом написал так: «Бойтесь разбудить русского. Вы не знаете, чем кончится для вас его пробуждение. Вы можете втоптать его в грязь, смешать с дерьмом, насмехаться, унижать, презирать, оскорблять. И в тот момент, когда вам покажется, что вы победили русского, уничтожили, ошельмовали на веки вечные, стерли в порошок, вдруг произойдет что-то необыкновенное, удивительное для вас. Он придет к вам в дом. Устало опустится на стул, положит на колени автомат и посмотрит вам в глаза. Он будет вонять порохом, кровью, смертью. Но он будет в вашем доме. И тогда русский задаст вам вопрос: «В чем сила, брат?»

И именно в этот момент вы тысячу раз пожалеете, что вы не брат русскому. Потому что брата он простит. А врага — никогда. Французы помнят. Немцы знают…

Русский живет справедливостью. Западный обыватель — лживыми брифингами и лукавыми пресс-конференциями.

Пока жива в его сердце справедливость, русский поднимется из грязи, из мрака, из ада.

И вы ничего с этим поделать не сможете».

К этим словам сложно что-то добавить. Это в свое время хорошо прочувствовали на себе агрессоры прошлых времен — поляки, французы, немцы… Теперь нас испытывают на прочность американцы.

Алена Кочкина, «Спецназ России»