СМИ

Как будет развиваться ветроэнергетика в России после 2024 года — актуальная тема обсуждения на ближайшую перспективу. Казалось бы, время еще есть, но участникам рынка необходимо принять те или иные решения в зависимости от заявленных мер поддержки. Тем более что и обсуждение этих мер также потребует времени. Напомним, что до 2024 года развитие российской ветроэнергетики уже определено: в рамках конкурса отбора мощностей были разыграны почти все будущие ветроэлектростанции (свыше трех ГВт — примерно полтора процента от мощности всей энергосистемы), строительству которых будет оказана поддержка через отчисления со всего энергорынка (совсем незначительный объем для отбора остался на текущий год — осталось разыграть всего 75 мВт со сдачей объектов в 2024 году). Сейчас установленная мощность ветряков в России — 220 МВт, из них значительная часть «приплыла» вместе с Крымом (суммарно на 85 МВт). Кроме того, существует некоторое количество небольших ветропарков, в том числе и в изолированных энергорайонах. Классические промышленные ветропарки появились в России (не считая крымских) только в прошлом году, когда последовательно были запущены два объекта в Ульяновской области, на 35 МВт (фактически первый промышленный ветропарк начал работу в январе 2018 года) и 50 МВт (сдан в конце 2018 года). Несколько новых ветропарков находятся на различной стадии строительства. Выплаты генераторам возобновляемых источников энергии (ВИЭ), служащие основой выручки продавцов, основаны на договорах о предоставлении мощности (ДПМ), как в случае тепловой генерации. В рамках ДПМ владелец электростанции получает гарантированную доходность своих инвестиций в строительство станции. Критики часто указывают, что применять договоры о предоставлении мощности к ВИЭ нелогично, поскольку ветряк поставку мощности в определенный момент времени гарантировать не может. Тем не менее именно такую структуру выбрали в свое время для первичной поддержки отрасли. Но сейчас, хотя многие лоббисты ВИЭ настаивают именно на этой модели, воспроизводить ту же схему было бы неразумно. Одновременно было бы неправильно и полностью отказаться от поддержки (то есть просто предложить ВИЭ-генераторам продавать электроэнергию на рынок). И потому, что хоть какая-то поддержка необходима для развивающейся отрасли, а главное — потому, что структура энергорынка в России такова, что стоимость электроэнергии для конечного потребителя состоит из двух компонент — собственно цены электроэнергии и стоимости мощности. И хотя гарантированной мощности ВИЭ не выдают, было бы неправильно ставить эти станции в заведомо неравные условия с другими генераторами. Какой будет поддержка качественно и количественно — вопрос открытый. Можно надеяться, что объемы ее кратно снизятся по сравнению с текущим режимом. В любом случае нужно отметить, что на рынке ветряков уже возникла конкуренция. Образованы три консорциума с участием иностранных партнеров, которые, конкурируя, понижают минимальную стоимость установленной мощности. В результате на конкурсном отборе 2018 года этот показатель снизился с 110 тысяч рублей до (для некоторых объектов) 60 тысяч рублей за кВт установленной мощности. Как следствие, снизится и конечная стоимость электроэнергии, но все равно она оценивается в лучшем случае в семь рублей за кВт-ч. И это без сетевой составляющей. Для сравнения: цены на электроэнергию для конечных потребителей находятся на уровне 4-5,5 рубля, но сюда входит и сетевая компонента, которая составляет около половины конечной цены. И, кстати, в эти пять рублей включена и оплата тех самых дорогих капитальных затрат на ветряки, которые берутся со всего рынка. Другими словами, энергия ветряков остается в разы дороже традиционной энергетики и при этом ветряк не гарантирует выдачу мощности по запросу. Апологеты ветроэнергетики указывают, что после того, как все инвестиции окупятся, ветряк будет производить почти бесплатную энергию. Но и это не совсем так. Например, по оценкам Российской ассоциации ветроиндустрии, очевидного лоббиста отрасли, соответствующие текущие затраты на обслуживание составляют 1500-3000 рублей за кВт в год. С учетом типового коэффициента использования установленной мощности в 27% (ведь ветряк работает не все время) получим 0,6-1,2 рубля за кВт-час выработанной энергии. И это только признанные операционные, текущие затраты! Верхняя граница этого диапазона больше топливных затрат на газ на тепловых ТЭС. То есть ветряки по операционным затратам окажутся выгоднее только в случае резкого, в разы, повышения цен на газ. Но этот сценарий пока не рассматривается как вероятный. Собственно, в ряде стран ветровая энергия уже дешевле традиционной газовой генерации именно за счет дорого газа. Но в России должно произойти что-то совсем маловероятное, чтобы полная стоимость электроэнергии из двух источников сравнялась. При этом потенциал снижения капитальных затрат для ветростанций уже ограничен. Дешевле энергию ветра можно сделать, снижая гарантированную норму доходности (сейчас это 12%) инвестиций. Не менее важны вопросы долгосрочного прогнозирования. Во-первых, в каких объемах нам в принципе нужна ветроэнергетика. Неслучайно все громче раздаются голоса тех, кто считает, что потенциал использования ветроэнергетики нужно ограничить удаленными районами, отключенными от единой энергосистемы. В ряде случаев в таких районах задействуются и дизель-генераторы, поэтому и использование ветряков становится оправданным. Во-вторых, и это, может быть, главное: чего же мы хотим достичь, продлевая поддержку ВИЭ, в том числе и в рамках единой энергосистемы. Здесь появляются рассуждения об экспортном потенциале российских ВИЭ. Но на мировом рынке острая конкуренция. Очень сильны позиции китайских компаний, уже прошла серия слияний и поглощений в западных компаниях, ожидается дальнейшая консолидация рынка. Считается, что только дальнейшее укрупнение позволит стабильно работать сектору «в безубыток». Необходимость укрупнения объясняется и тем, что велики расходы компаний на создание новых моделей ветряков. В нашем же случае есть связка «электроэнергетическая компания — иностранный технологический партнер-производитель». Локализация компонент ветроустановки успешно ведется (для последних отборов необходимый уровень локализации — не менее 65%), но каким образом действующая схема приведет Россию к созданию собственного игрока на мировом рынке ветроэнергетики? В плане технологического развития в контексте формирования новых моделей ветряков отрасли мы остаемся заложниками партнерства с конкретными иностранными компаниями. Недавно мы обсуждали еще две отрасли, в которых идет локализация оборудования, обретение собственных компетенций — это газовые турбины большой мощности и оборудование для крупнотоннажного сжижения газа. Здесь тоже все происходит через создание консорциумов с иностранцами и также до конца неясно, когда Россия сможет стать полностью независимой в этой сфере. Хотя базовые компетенции в области турбин и СПГ у нас несомненно выше, чем в ветроэнергетике. Но ключевое отличие в том, что в турбинах и СПГ у нас есть огромный собственный рынок, поэтому даже действующая схема Россию вполне устраивает. А вот что мы будем делать с отраслью ветроэнергетики, если для собственных нужд она в больших объемах не нужна, а на внешнем рынке нас совсем не ждут, по крайней мере, не в качестве одного из цехов глобальной корпорации, а в качестве производителей, независимых от иностранных партнеров? На все эти вопросы хотелось бы получить понятные ответы перед новым этапом поддержки отрасли, которая уже обходится энергорынку недешево: утвержденная программа поддержки ВИЭ до 2035 года приближается к 2,5 триллиона рублей. Для сравнения: господдержка на создание собственных газовых турбин большой мощности — семь миллиардов рублей. Александр Собко, РИА