СМИ

Как муза помогла С. И. Мосину сделать то, что не делал никто прежде. На днях исполнилось 170 лет со дня рождения Сергея Ивановича Мосина, выдающегося российского оружейника, создателя знаменитой «трёхлинейки». Конструирование оружия — работа сугубо техническая, но при этом еще и творчество высшего разряда. Сделать то, что не делал еще никто прежде. А творческим людям, как известно, нужна муза, как считали древние греки, или стимул, как говорим сейчас мы. Кому-то нужна слава гениального конструктора, кто-то создает оружейную империю. Кем бы стал Сергей Иванович Мосин без своей музы? Возможно, что ровно так же — известным конструктором, ведь «талант не пропьешь». Или просто честным служакой-артиллеристом, отметившимся разве что парой-тройкой полезных усовершенствований — таких в русской армии хватало. Но муза у Мосина была, и нам даже известны её имя и фамилия — Варвара Арсеньева. В 1875 году выпускник Михайловской артиллерийской академии штабс-капитан Мосин при распределении был направлен на Тульский оружейный завод. С учетом, как принято говорить, «личных обстоятельств», Мосин хотел быть ближе к пожилому отцу, а Иван Игнатьевич был управляющим у тульского помещика Арсеньева. Сам хозяин поместья был также немолод, сын его, на три год старше Сергея, предпочитал проводить время в Москве или Санкт-Петербурге. А вот жена Арсеньева-младшего жила как раз в усадьбе, куда стал регулярно наезжать Сергей Мосин. Сначала к отцу, а потом… да, чужая жена, мать чужих детей, но так бывает, и сердцу не прикажешь, будь хоть трижды офицером. Точнее — двум сердцам. Поначалу Мосин все же попытался решить проблему по военному — вызовом на дуэль. Но в качестве оружия супруг Варвары предпочел перо и бумагу, причем ответ адресовал не Мосину, а его начальству. Так что итогом вызова стал не выстрел или выпад шпаги, а трехсуточный арест. Следующую попытку Мосин предпринял, встретив Артеньева в Дворянском собрании, в присутствии множества свидетелей, наивно полагая, что уж теперь-то тот не отвертится. Но, по всей видимости, муж Варвары полагал, что честь — дело наживное. Более того — вполне поддающееся оценке. Когда вышедший из-под ареста за повторный вызов Мосин через поверенных предложил Арсеньеву расторгнуть брак, супруг ответил, что вполне готов пойти навстречу двум влюбленным… но за 50 000 рублей. При среднем жаловании штабс-капитана в 40–50 рублей ежемесячно, для Мосина такая сумма была явно заоблачной. Но Сергей Иванович был человек упрямый и решил, что шансы у него есть. Российская империя, как и многие другие страны того времени, переживала «оружейную драму» — технический прогресс превращал едва принятые на вооружение образцы в «морально устаревшие», а после поражения в Крымской войне страх оказаться перед лицом врага со старым оружием у военных, да и в обществе, был особенно велик. Работавший на ТОЗ-е Мосин при этом знал не только желания военных, но и отлично представлял себе возможности отечественной промышленности. Да и просто возможность изготовить в металле придуманную конструкцию была далеко не у каждого. В 1882 году в документах Главного артиллерийского управления впервые упоминается «магазинная Винтовка Мосина», сделанная «по мотивам» доставленных в Россию винтовок Гочкиса. Впрочем, официально конструкторская деятельность Сергея Ивановича началась годом позже, когда его включили в состав «Особой Опытной Комиссии для испытания магазинных ружей». Разумеется, Мосин в ней был далеко не старшим по чину. Но в любом случае это был большой шаг к его мечте и огромная ответственность. Ведь речь шла сначала о выборе варианта для переделки штатной «берданки» в магазинную, а затем и о выборе новой, более современной будущей армейской винтовки. За следующие несколько лет через Комиссию прошли десятки опытных образцов — как иностранных, так и русских изобретателей. Пять из них были созданы Мосиным. В итоге именно система Мосина была признана заслуживающей наибольшего внимания, после чего последовал заказ 800 винтовок для более широких испытаний в войсках. К сожалению, для Мосина эти испытания вполне наглядно продемонстрировали, что прикладно-реечные магазины не очень безопасны в обращении — на испытаниях были отмечены случаи возгорания патронов при досылке. Впрочем, даже не случись их, «мосинке» образца 85 в любом случае вряд ли была суждена долгая жизнь. 1880-е стали временем еще одного этапа «винтовочной гонки» XIX века — перехода на меньший калибр. Россия также не осталась в стороне от этого процесса, начав разработку нового патрона — будущего «трехлинейного» 7,62x54R. На этот раз основных участников соревнования было лишь двое. Бельгиец Леон Наган… и Сергей Мосин. По накалу борьбы это состязание мало уступало гонкам «Формулы-1» и вопрос о том, чей образец лучше, оставался открытым до самого конца. В дальнейших статьях мы обязательно вернемся к этой теме, чтобы рассказать не только про работу Мосина, но и других участников процесса создания новой винтовки. Результатом стала известная всем винтовка образца 1891 года — в тот момент совсем не «мосинка». Комиссия по винтовке все же была заинтересована не в строгом соблюдении «чистоты изобретения», а в том, чтобы русская армия получила самое лучшее из возможных. Поэтому в принятой винтовке имелись конструктивные решения Нагана, Мосина и других членов комиссии. Именно это послужило поводом отойти от традиции указывать в названии фамилию конструктора. Впрочем, тот факт, что вклад Сергея Ивановича был основным, был вполне оценен. За участие в разработке «трехлинейки» Мосин получил 30 000 рублей. Выплаты Нагану были больше, но при этом русское правительство также приобретало все права на его винтовку — в качестве резервного варианта. Если бы с производством «трехлинейки» возникли сложности, наличие лицензии позволило бы разместить заказы за границей — не только у Нагана, а у любого фабриканта. Вместе с еще 1500 рублями Михайловской премии «за лучшие изобретения по артиллерийской части» Сергею Мосину, наконец, хватило денег, чтобы «выкупить» любимую. В том же 1891 году брак между супругами Арсеньевыми был расторгнут. Здесь обычно рассказ заканчивают, намекая на традиционное «и жили они вместе долго и счастливо». Но в этой истории финал был немного иной. Дети от первого брака «не приняли» Мосина и последние годы генерал-майор артиллерии, начальник сестрорецкого гарнизона жил один в казенной квартире. Вряд ли он, да и кто-то еще в то время мог предположить, какая долгая жизнь будет у созданного им оружия. Источник