СМИ

В этом году исполняется 130 лет со дня рождения Василия Романовича Ваврика и 105 лет австрийскому концлагерю Талергоф. Новейшая история Украины об этих датах старается не вспоминать, и понятно почему. Ваврик и Талергоф – понятия неразделимые. В Талергоф в годы Первой мировой войны австрийцы отправляли тех, кого считали политически опасными для режима. Ваврику, который был одним из последних ярких представителей галицко-русского движения, место в Талергофе было обеспечено. В 1914 году его сажают в лагерь Терезин, потом переводят в Талергоф. Галицко-русское движение остаётся, к сожалению, периферийной темой в российской историографии, несмотря на политическую и культурную самобытность этого явления. К моменту рождения Ваврика Галичина находилась уже много веков под властью Польши, а затем Австро-Венгрии (при сохранившемся привилегированном положении поляков). Тем не менее значительная часть галичан продолжали считать себя галицкими русинами и частью единого русского народа от Карпат до Сахалина. Украинская идентичность, насаждаемая австрийцами и поляками, ещё не овладела всею Галичиной. И окончательный успех в кратчайшей перспективе ей вовсе не был обеспечен, если бы не жуткие репрессии, которые обрушил на галицких русинов австрийский карательный аппарат. Австрийцы безжалостно подавляли русинское самосознание галичан, наиболее упрямых ждали казни и застенки Терезина и Талергофа. Отметим, что этнокультурный и географический ландшафт Галичины облегчал работу австрийцам. Как единственный регион исторической Руси с горным ландшафтом, Галичина обладала этнической пестротой и вариативностью. Это некая славянская копия Дагестана, где жители разных горных аулов говорят на разных языках и являются носителями разной идентичности. Галицкие русины делились на субэтнические группы гуцулов, лемков, бойков, и все были отделены от Державной Руси (так русские галичане называли Россию) многовековым проживанием в составе других государств, сначала Речи Посполитой, потом Австро-Венгрии. За это время в условиях практически полного отсутствия культурных контактов с Россией они накопили множество языковых, культурных и ментальных отличий от русского народа. Это облегчало австрийцам и полякам работу по внедрению в их сознание идеи украинской самостийности и обособленности от общерусской культуры. Ваврик был представителем той части галичан, кто ещё окончательно не расстался со своей русскостью. Но его творчество (он был поэтом, писателем, фольклористом, историком), как и других галицко-русских деятелей, пропитано местными провинциальными мотивами. Даже русский язык галичанских авторов явно отставал от тогдашних литературных норм русского языка. Возможно, они видели своей главной задачей вписать историю и культуру Галичины в контекст общерусской культуры, но чрезмерная концентрация на локальной идентичности не позволяла сократить культурную дистанцию, образовавшуюся между узкорегиональной галичанской идентичностью и более широкой общерусской, которая «…до Сахалина». Это чем-то напоминает ситуацию с сегодняшними бурами – потомками голландских переселенцев в Южной Африке. Буры по происхождению голландцы, но уже вроде как другой народ. Невзирая на все эти отличия, галицкие русины с отчаянием обречённых держались за свою русскость, за что были прозваны «твердорусами». Вот отрывок из патриотического стихотворения Ваврика: «…пал могучий славный Рим в пепеле (имеется в виду «в пепле». – Ред.) Нерона. Гляньте! Задавил Москву дым Наполеона! Троя пала; вслед за ней царство Рима пало, лишь над русскою Москвой солнце засияло. И с Москвою во весь рост встанет Русь святая, в пух и прах своих врагов всюду разметая». От врагов Руси Ваврику пришлось пострадать сполна. Сначала, как уже упоминалось выше, он попал в Терезин, просидев предварительно в львовской тюрьме св. Бригитты в камере смертников. Это была обычная камера, но когда австрийцы принялись казнить галичан за русофильство, статус сокамерников Ваврика поменялся. К счастью, ему удалось избежать смерти. Его зачислили в австрийскую армию, что было общепринятой практикой в те годы в империи, и отправили на итальянский фронт. В некоторых соединениях поляки, румыны, чехи, русины могли составлять более 50% личного состава. В Италии Ваврик бежит, и через Англию и Францию добирается до России. Потом была служба в Карпато-русском отряде Добровольческой армии генералов Корнилова и Алексеева, эвакуация из Крыма в Югославию, переезд в Чехию. В 1920-х он возвращается в родную Галичину, которая снова оказалась в под Польшей. Противостояние радикальных украинских националистов с польским государством было главным элементом тамошней политической жизни. Обе стороны относились к галицким русинам одинаково враждебно. Галицко-русская жизнь после Первой мировой войны была обескровлена. Австрийский террор при содействии поляков и украинских националистов уничтожил тысячи русофилов. Ваврик пытается как-то организовать работу выживших русинских деятелей и уцелевших русофильских обществ, много пишет о галицко-русской старине и Талергофе, состоит в Талергофском комитете – организации из бывших узников, занимавшейся сохранением памяти о Талергофе. В соавторстве с другими галицко-русскими публицистами выпускает «Талергофский альманах. Пропамятная книга австрийских жестокостей, изуверств и насилий над карпато-русским народом во время Всемирной войны 1914-1917 гг.». Потом был Польский поход Красной армии 1939 года и воссоединение Галичины с остальной Украиной, Великая Отечественная война, жизнь в оккупированном Львове с угрозой гибели от рук украинских коллаборационистов ОУН-УПА*, смерть двух братьев Ваврика от рук гитлеровцев. Ваврик, как и все галицкие русофилы, гордились победой Советского Союза в Великой Отечественной войне. Многие из них сами внесли вклад в разгром фашизма, сотрудничая с советскими партизанами, воюя добровольцами в советской, чехословацкой армиях. Но они были разочарованы украинизаторской политикой СССР. Проживая в советском Львове, Ваврик подвергался критике в местной печати за свои взгляды, работа галицко-русских организаций была запрещена. Разочарованный в действительности, он умер в 1970 году и был погребён в гробнице галицко-русских писателей на Лычаковском кладбище. Остались ли в Галичине люди с галицко-русской идентичностью? Представьте себе, да. Автору сих строк довелось встретиться с одним из таких. Их русскость не такая, как у жителей Твери или Урала, но они сохраняют дистанцию по отношению к украинской идентичности. Разговаривают на местном наречии, обильно сдобренном заимствованиями из польского, но, в отличие от украинцев, продолжают считать свой язык диалектом русского. Такие русские галичане – последние из могикан. *организация запрещена в РФ Владислав Гулевич, «Одна Родина»