СМИ

«Времена не выбирают, В них живут и умирают» — эти строки Александра Семёновича Кушнера прошли рядом с нами все эти пять лет. Практически девиз эпохи перелома Многие ощущают подспудно, а кто-то уже чётко знает и принял, что Крым — это была та самая маленькая речка на Апеннинском полуострове, что к северу от Римини, после которой всё становится необратимо другим, и нет больше возврата к былому, привычному. Да, пять лет назад мы все перешли Рубикон. С возвращения Крыма началось истинное и необратимое возрождение России. С нами стали считаться — кто-то боится, кто-то уважает, кто-то видит явную угрозу своей гегемонии, кто-то ищет дружбы. Но равнодушных нет. Замечают и соотносят свои геополитические цели все. Долгий путь тайной подготовки, накопления сил, технологий, ресурсов проявил себя в блестящей и стремительной операции по возвращению Крыма. В итоге даже опытные аналитики спецслужб США ещё месяц не могли понять, как это вообще могло произойти. Американские аналитики обрели новый чувственный опыт и ощутили себя эстонскими аналитиками. Мир после Крымского Референдума уже не мог быть прежним. И мы все стали другими. Я помню ту весну. И я помню тот Крым, который был ещё не совсем вернувшимся, но он уже точно был абсолютно русским. Любое проявление Украины в конце февраля — начале марта смотрелось чужеродно, уродливо. Меня встретил дорогой друг на вокзале Севастополя, и мы потом гуляли по светлому городу. Вокруг звучала русская речь, без следов украинского наречия. И от этого шаг становился легче, и казалось, что за спиной появляются крылья. Мы вышли к Памятнику затопленным кораблям. И на стене набережной, на якорях и цепях какой-то пугливый украинский патриот понавязывал несколько жёлто-синих пластиковых ленточек. Как чайка нагадила — это уже потом у политических украинцев станет традицией всё разрисовывать в жёлто-синий цвет, от мостов до мусорных баков. В то время они ограничивались ленточками — развешивали их, куда только могли добраться. Метили. Обозначали своё уродливое и болезненное присутствие. Эта традиция у них пошла ещё с первого Майдана 2004 года, когда они оранжевыми ленточками замусорили половину Днепропетровска — даже с проводов свисали оранжевые ошмётки. А весной 2014 года повсюду точно так же висели жёлто-синие мусорные ленты. И потому видеть такое в Севастополе было неприятно. Я не удержался от мальчишеского поступка, залез на якоря и ножом посрезал украинские ленты, скомкал, положил в карман, чтобы выбросить в ближайшую мусорку. И ясно тогда почувствовал под холодным, свежим ветром Севастопольской бухты, рядом с легендарным памятником, что Украины тут больше не будет. Никогда. Что время жёлто-синего позора, стыда и гнёта закончилось. Насколько тяжело и гнетуще было тогда в начале 2014 года на Украине, когда Янукович и его окружение предали всех и вся — настолько легко, свободно и воздушно было в Крыму. Это ощущение лёгкости и свободы я бережно пронёс через все пять лет. То ощущение, когда с тебя спадают цепи Украины, и ты чувствуешь себя на свободе, вернувшись в Россию. И ступая по русской земле, понимаешь, что можешь всё. Вместе с Россией и для России. Это была удивительная весна. Ощущение начала. Как тысяча праздников, спрессованных в одну неделю. Чувство перемен. Яркие воспоминания, цветные картинки. …Повсюду российские флаги. На балконах, вывешенные из окон, на флагштоках. Такого количества символов России даже в Москве на праздники не увидишь. Жители Крыма не ждали, не мялись, не сомневались, не выбирали, что выгоднее, безопаснее и перспективнее, как многие другие регионы Украины. Крымчане выставили вон украинских оккупантов — и вернулись домой. А Украине ничего не оставалось, как убраться восвояси, поджав хвост. Потому что для политических, свидомых украинцев Крым всегда был чужой и чуждой землёй. Им никогда не было спокойно и комфортно в Крыму — потому они всегда старались его унизить, довести до нищеты и разрухи, выкачать все ресурсы, обессилить. И даже не поняли, что сами создали ситуацию 2014 года, когда Украина в Крыму уже долгие годы воспринималась исключительно, как оккупант. А мечты и чаяния крымчан были о возвращении домой. В Россию. Перед воротам украинской военной базы стоит тентованный грузовик. Рядом с ним расположились люди в форме военного образца, с закрытыми лицами — человек пять-семь, больше для обозначения присутствия. Но агрессии и угрозы нет. Весело потрескивает костерок. Жарится шашлык. Пригревает яркое крымское солнце. Из-за ворот базы грустно посматривает украинский солдатик, нюхает аромат шашлыка, сглатывает слюну. Всем всё понятно. И украинскому солдатику. И командованию базы. Не надо дёргаться — без смысла, без перспектив. Не надо мешать жителям полуострова делать свой заслуженный, законный выбор. Крым возвращается домой. …Мы с единомышленниками проводим агитационную работу в сёлах и поселениях близ Севастополя. Успокаиваем жителей. Делимся последними новостями. Рассказываем, куда приходить, чтобы проголосовать на Референдуме. На столбах расклеиваем листовки, которые распечатали этим же утром. Рядом резко останавливается внедорожник с тонированными стёклами. Кто-то ехал по делам, но заинтересовался, а кто это расклеивает листовки, и что это за листовки. Из окон высовываются небритые и суровые лица. Пытливо всматриваются в наклеенные листки бумаги, видят «16 марта. Домой. В Россию» — и сразу расцветают широкими, яркими улыбками. Думали, что гадящих украинцев поймали. А оказалось, что своих встретили. На извилистых крымских трассах, на улицах городов билборды с главным вопросом к каждому: с кем ты, с нацистской Украиной, или с культурной, многонациональной и свободной Россией. И этот ожидаемый, полный тревоги день Референдума, когда мечта кажется такой близкой. Но у каждого всё равно есть опасение, что обезумевшая Украина сорвётся, нанесёт удар — или реактивными системами залпового огня, или устроит теракты в публичных местах, на участках для голосования, или выпустит на улицы затаившихся, пусть и немногочисленных, но отмороженных наци-боевиков. И праздник вечером на площади Нахимова, когда вокруг тебя сотни флагов России в руках у людей, когда всё вокруг яркое, праздничное, белое, синее, красное. А на сцене поздравляют крымчан и поют знакомые каждому песни «Любе», Харатьян, «Земляне». Как будто вернулось детство, когда мы жили в огромной, сильной и великой стране. Как будто ты снова вернулся в полузабытый, но такой родной дом после долгого изматывающего пути. Все, кто были в Крыму той весной, все, кто участвовал — в большом или малом — в операции по возвращению Крыма уже никогда не будут прежними. Это изменило всех нас. Сделало лучше, смелее, уверенней. Оставило отпечаток причастности к великой истории России — которой нет ни конца, ни края, ни предела. Время — кожа, а не платье. Глубока его печать. Словно с пальцев отпечатки, С нас — его черты и складки, Приглядевшись, можно взять. Александр Кушнер. Дмитрий Дзыговбродский, Антифашист