© РИА Новости, Сергей Аверин | Перейти в фотобанкПоездка президента Зеленского в Золотое и его общение на повышенных тонах с националистами, которые там блокируют разведение войск, вызвала большой резонанс. Журналист «Страны» выяснил, какие на самом деле настроения у военных и гражданских, которые живут иногда буквально на передовых позициях.
В субботу большой резонанс вызвала поездка президента Владимира Зеленского в Золотое. А точнее — его общение на повышенных тонах с националистами, которые там с начала октября блокируют разведение войск.
Незадолго же до президента на линии фронта побывал журналист «Страны» и выяснил, какие настроения на самом деле у военных и гражданских, которые живут иногда буквально на передовых позициях.
Почти тишина и война спайперов
Последние три недели на большинстве участков фронта можно назвать почти миром. На позиции не прилетает «тяжелое», как называют на переднем крае мины и снаряды крупных калибров. Но ключевое в этом временном затишье — слово «почти».
Потому что бойцы и мирные жители все равно гибнут — на передовой разгорелась «тихая» снайперская война. Почти каждые сутки на «передке» от дальнобойных винтовок гибнут военные.
За сутки до моего приезда в бригаду в Марьинку, на переднем крае от снайперской пули погибла 36-летняя рядовая Ярослава Никоненко. Девушка погибла от прямого попадания пули в голову, шансов выжить не было.
Друг и сослуживец Ярославы — молодой парень, бывший в момент ее гибели рядом с ней, второй день не может отойти от шока.
Журналисты выпытывают у парня подробности трагедии, боец лишь трясет головой и выдавливает из себя явно чужие, не свои, слова.
Мол, погибла смертью храбрых, будем помнить. После ухода представителей СМИ парень трет кулаками покрасневшие глаза, его комбат задерживается и пытается хоть как-то ободрить парня — дескать, похороним Ярославу с почестями, семье поможем, война, любое может произойти, такие дела…
Украинские военные в долгу не остаются — на длинном фронте от станицы Луганской до Широкино действуют как минимум около десятка сводных снайперских групп. Между собой эти группы украинские бойцы называют «скорой помощью» — снайперов перебрасывают почти каждые сутки туда, где в последний раз погиб от выстрела сепаратистского стрелка очередной украинский военный.
Командир одного из снайперских подразделений с позывным «Аксель» (позывной изменен в целях безопасности бойца — Ред.), рассказывает, что его группу могут по приказу поднять в любое время суток и перебросить на десятки километров от базы.
«Едем туда, где сепары отработали очередного „двухсотого" (убили бойца — Ред.). Это своего рода вендетта, кровная месть. Конечно, любой боевой выход тщательно готовится, помогают смежники. Это и радиоперехваты, это помощь местных фронтовых разведчиков, которые знают „ноль" — нейтралку перед своими позициями как свои пять пальцев. Когда выходим на охоту, уже знаем, кого будем „отрабатывать", вплоть до позывного и настоящего имени — разведка у нас уже хорошо работает. Нашей группой две недели назад был ликвидирован сепарский снайпер с позывным „Скрипач", который убил как минимум десяток наших за последние два года», — рассказывает командир снайперской группы.
«Скрипача убили с полукилометра из крупнокалиберной винтовки. Снайперы почти всегда работают в паре — один корректирует с биноклем, другой стреляет. „Скрипача" с напарником застали тогда, когда они оборудовали себе боевую позицию на „нуле" — нейтралке. „Скрипач" маскировал „лежку", другой его страховал. В общем, сняли „Скрипача" с первого выстрела, второй попытался его вытащить. Но получил пулю в ногу» — говорит «Аксель».
К слову, «Скрипач» одессит. Его настоящее имя Андрей Куцкий. Уехал из города после событий 2 мая 2014 года. С начала 2015 года воюет на стороне «ДНР» на Донбассе.
Куцкий до войны занимался промышленным альпинизмом, играл в одесских рок-группах (отсюда и позывной — «Скрипач»).
Это к вопросу о том, кто с кем на Донбассе воюет.
Как обмануть Штайнмайера
Разведение войск, «формула Шайнмайера», казалось бы, должны были быть самыми актуальныи темами для обсуждения у военных на передовых позициях. На самом деле эти темы затрагиваются в разговорах не часто.
Причина этому — неверие военных, что путем разведения войск можно добиться если не мира, то хотя бы перемирия.
«Никто и не собирался отводить войска. Похоже, что Зеленский со своей „формулой Штайнмайера" крупно обыграл всех на Западе, чтобы получить какую-то выгоду от МВФ. Никто у нас не готовил позиций второго эшелона, чтобы отводить войска. Ни в Золотом, ни в Петровском (в этих городах должен был пройти первый этап разведения — Ред.). Сепары тоже не готовили — у нас разведка работает. Вся эта история с разведением войск и минскими договоренностями напоминают игру в бридж между Украиной и Россией — кто кого обманет с хорошим выражением лица. И каких сюда миротворцев не введи на нейтралку и в серые зоны — хоть американцев, хоть китайцев, никаких результатов не будет — все равно стрелять будут. Через головы. Конечно, и голубых касок постреляют немеряно. Что с нашей, что с их стороны — сепаров, давно воюют заробитчане. Это профессия, такая же, как пекарь, или водитель. Зарплаты на передке давно выше, чем на гражданке. Сержант получает в ООС под тридцать тысяч гривен, офицер — еще больше. Где такие деньги заработаешь? На клубнике в Польше? Так там горбатиться надо на пана. А здесь — сутки через двое дежуришь в окопе. Остальное время — на базе, за пару километров от передка. Кормят отлично, зарплата капает. А то, что иногда убивают — ерунда. На гражданке попасть под машину шансов раз в десять больше, чем здесь под пулю», — рассказывает старший сержант Юрий М. на блок-посту в Золотом.
«Настоящих, идейных бойцов осталось немного. Большинство давно воюют, потому что это их профессия. Им по барабану, стрелять или не стрелять, копать или не копать. Конечно, если пуля снайпера прилетает, или мина в блиндаж, включаются другие механизмы — мстят все. И наши, и сепары. Эта война давно превратилась в тир — мы одного завалим, те завалят нашего. Так и воюем уже не первый месяц» — откровенничает майор Андрей В. в полуразваленном блиндаже под Авдеевкой.
До позиций сепаратистов около 400 метров. За несколько дней до нашего приезда там появилось огромное полотнище с российским триколором на высоком древке.
«Российский флаг поставили, показывают, что там, типа, кадровые части из РФ. Это троллинг такой. На самом деле там — от рядового до комроты — все местные. А вот среди командиров, начиная с комбата, встречаются и россияне, „отпускники". Для России эта война давно стала полигоном, обкатывают технику, тактику, логистику снабжения. Это удобно и практично. Но если честно, нашим тоже эта война выгодна. Во-первых, бабло. Во-вторых, и мы тоже обкатываем наши войска — если б не Донбасс, у нас армию бы разворовали окончательно», — признается старший лейтенант Валерий К. в Марьинке.
Интересно, у военных есть свое видение того, как реально прекратить войну.
«Нужно на ту сторону послать наших представителей из армии, а на нашу — представителей сепаратистов. Под надзором этих представителей, и ОБСЕ в качестве нейтралов, отвести тяжелое вооружение подальше от фронта. Никто их здесь не тронет, представителей сепаров. Также под надзором и наших, и их представителей, отвести позиции пехоты на четыре километра от нынешних укрепрайонов. В серые зоны ввести „голубые каски" ООН, каких-нибудь из совсем далеких и нейтральных стран. Типа индийцев. Также оставить наблюдателей и от Украины, и от сепаров при „голубых касках", что бы войска туда не заводила ни одна сторона. Гражданские администрации в серых зонах должны быть украинские, что бы местные жители пенсии получали и зарплаты. Вот тогда, может быть и срастется какой-нибудь „Штайнмайер" в этих местах», — рассуждает сержант с позывным «Горыч» в Волновахе.
Похожей точки зрения на то, как можно закончить войну на Донбассе, придерживаются почти все гражданские из прифронтовых поселков.
«Активисты и те, которые выходят на «Майданы — „ни капитуляции" — воевать не будут. Что-то не видно на их майданах палаток военкомов с очередями добровольцев, которые рвутся умереть за присоединение Донецка и Луганска военным путем. Все это театр для европейцев, чтобы побольше бабла отжать на войну», — говорит житель Курахово Юрий.
Но Курахово, по местным понятиям, это глубокий тыл.
Многие люди продолжают жить в полуразрушенных домах в Марьинке, Гранитном, Петровском Золотом, станице Луганской, Авдеевке, и десятках других поселках «первого эшелона», где передовые окопы и блиндажи проходят буквально по окраинным улицам этих городов.
Но 99% из них — это совсем пожилые люди.
Им ехать некуда, тяжело, да и не ждет стариков «тыловая» Украина. Которая давно пресытилась войной. Как жить старикам из фронтовых поселков, явно не знают ни политики, ни военные, ни мудрейшие эксперты из миротворческих организаций.
А люди на передовой всегда говорят лишь одно: «Просто пусть перестанут все стрелять. А как жить, мы и сами разберемся».
© РИА Новости, Сергей Аверин | Перейти в фотобанкПоездка президента Зеленского в Золотое и его общение на повышенных тонах с националистами, которые там блокируют разведение войск, вызвала большой резонанс. Журналист «Страны» выяснил, какие на самом деле настроения у военных и гражданских, которые живут иногда буквально на передовых позициях.В субботу большой резонанс вызвала поездка президента Владимира Зеленского в Золотое. А точнее — его общение на повышенных тонах с националистами, которые там с начала октября блокируют разведение войск. Незадолго же до президента на линии фронта побывал журналист «Страны» и выяснил, какие настроения на самом деле у военных и гражданских, которые живут иногда буквально на передовых позициях. Почти тишина и война спайперов Последние три недели на большинстве участков фронта можно назвать почти миром. На позиции не прилетает «тяжелое», как называют на переднем крае мины и снаряды крупных калибров. Но ключевое в этом временном затишье — слово «почти». Потому что бойцы и мирные жители все равно гибнут — на передовой разгорелась «тихая» снайперская война. Почти каждые сутки на «передке» от дальнобойных винтовок гибнут военные. За сутки до моего приезда в бригаду в Марьинку, на переднем крае от снайперской пули погибла 36-летняя рядовая Ярослава Никоненко. Девушка погибла от прямого попадания пули в голову, шансов выжить не было. Друг и сослуживец Ярославы — молодой парень, бывший в момент ее гибели рядом с ней, второй день не может отойти от шока. Журналисты выпытывают у парня подробности трагедии, боец лишь трясет головой и выдавливает из себя явно чужие, не свои, слова. Мол, погибла смертью храбрых, будем помнить. После ухода представителей СМИ парень трет кулаками покрасневшие глаза, его комбат задерживается и пытается хоть как-то ободрить парня — дескать, похороним Ярославу с почестями, семье поможем, война, любое может произойти, такие дела… Украинские военные в долгу не остаются — на длинном фронте от станицы Луганской до Широкино действуют как минимум около десятка сводных снайперских групп. Между собой эти группы украинские бойцы называют «скорой помощью» — снайперов перебрасывают почти каждые сутки туда, где в последний раз погиб от выстрела сепаратистского стрелка очередной украинский военный. Командир одного из снайперских подразделений с позывным «Аксель» (позывной изменен в целях безопасности бойца — Ред.), рассказывает, что его группу могут по приказу поднять в любое время суток и перебросить на десятки километров от базы. «Едем туда, где сепары отработали очередного „двухсотого" (убили бойца — Ред.). Это своего рода вендетта, кровная месть. Конечно, любой боевой выход тщательно готовится, помогают смежники. Это и радиоперехваты, это помощь местных фронтовых разведчиков, которые знают „ноль" — нейтралку перед своими позициями как свои пять пальцев. Когда выходим на охоту, уже знаем, кого будем „отрабатывать", вплоть до позывного и настоящего имени — разведка у нас уже хорошо работает. Нашей группой две недели назад был ликвидирован сепарский снайпер с позывным „Скрипач", который убил как минимум десяток наших за последние два года», — рассказывает командир снайперской группы. «Скрипача убили с полукилометра из крупнокалиберной винтовки. Снайперы почти всегда работают в паре — один корректирует с биноклем, другой стреляет. „Скрипача" с напарником застали тогда, когда они оборудовали себе боевую позицию на „нуле" — нейтралке. „Скрипач" маскировал „лежку", другой его страховал. В общем, сняли „Скрипача" с первого выстрела, второй попытался его вытащить. Но получил пулю в ногу» — говорит «Аксель». К слову, «Скрипач» одессит. Его настоящее имя Андрей Куцкий. Уехал из города после событий 2 мая 2014 года. С начала 2015 года воюет на стороне «ДНР» на Донбассе. Куцкий до войны занимался промышленным альпинизмом, играл в одесских рок-группах (отсюда и позывной — «Скрипач»). Это к вопросу о том, кто с кем на Донбассе воюет. Как обмануть Штайнмайера Разведение войск, «формула Шайнмайера», казалось бы, должны были быть самыми актуальныи темами для обсуждения у военных на передовых позициях. На самом деле эти темы затрагиваются в разговорах не часто. Причина этому — неверие военных, что путем разведения войск можно добиться если не мира, то хотя бы перемирия. «Никто и не собирался отводить войска. Похоже, что Зеленский со своей „формулой Штайнмайера" крупно обыграл всех на Западе, чтобы получить какую-то выгоду от МВФ. Никто у нас не готовил позиций второго эшелона, чтобы отводить войска. Ни в Золотом, ни в Петровском (в этих городах должен был пройти первый этап разведения — Ред.). Сепары тоже не готовили — у нас разведка работает. Вся эта история с разведением войск и минскими договоренностями напоминают игру в бридж между Украиной и Россией — кто кого обманет с хорошим выражением лица. И каких сюда миротворцев не введи на нейтралку и в серые зоны — хоть американцев, хоть китайцев, никаких результатов не будет — все равно стрелять будут. Через головы. Конечно, и голубых касок постреляют немеряно. Что с нашей, что с их стороны — сепаров, давно воюют заробитчане. Это профессия, такая же, как пекарь, или водитель. Зарплаты на передке давно выше, чем на гражданке. Сержант получает в ООС под тридцать тысяч гривен, офицер — еще больше. Где такие деньги заработаешь? На клубнике в Польше? Так там горбатиться надо на пана. А здесь — сутки через двое дежуришь в окопе. Остальное время — на базе, за пару километров от передка. Кормят отлично, зарплата капает. А то, что иногда убивают — ерунда. На гражданке попасть под машину шансов раз в десять больше, чем здесь под пулю», — рассказывает старший сержант Юрий М. на блок-посту в Золотом. «Настоящих, идейных бойцов осталось немного. Большинство давно воюют, потому что это их профессия. Им по барабану, стрелять или не стрелять, копать или не копать. Конечно, если пуля снайпера прилетает, или мина в блиндаж, включаются другие механизмы — мстят все. И наши, и сепары. Эта война давно превратилась в тир — мы одного завалим, те завалят нашего. Так и воюем уже не первый месяц» — откровенничает майор Андрей В. в полуразваленном блиндаже под Авдеевкой. До позиций сепаратистов около 400 метров. За несколько дней до нашего приезда там появилось огромное полотнище с российским триколором на высоком древке. «Российский флаг поставили, показывают, что там, типа, кадровые части из РФ. Это троллинг такой. На самом деле там — от рядового до комроты — все местные. А вот среди командиров, начиная с комбата, встречаются и россияне, „отпускники". Для России эта война давно стала полигоном, обкатывают технику, тактику, логистику снабжения. Это удобно и практично. Но если честно, нашим тоже эта война выгодна. Во-первых, бабло. Во-вторых, и мы тоже обкатываем наши войска — если б не Донбасс, у нас армию бы разворовали окончательно», — признается старший лейтенант Валерий К. в Марьинке. Интересно, у военных есть свое видение того, как реально прекратить войну. «Нужно на ту сторону послать наших представителей из армии, а на нашу — представителей сепаратистов. Под надзором этих представителей, и ОБСЕ в качестве нейтралов, отвести тяжелое вооружение подальше от фронта. Никто их здесь не тронет, представителей сепаров. Также под надзором и наших, и их представителей, отвести позиции пехоты на четыре километра от нынешних укрепрайонов. В серые зоны ввести „голубые каски" ООН, каких-нибудь из совсем далеких и нейтральных стран. Типа индийцев. Также оставить наблюдателей и от Украины, и от сепаров при „голубых касках", что бы войска туда не заводила ни одна сторона. Гражданские администрации в серых зонах должны быть украинские, что бы местные жители пенсии получали и зарплаты. Вот тогда, может быть и срастется какой-нибудь „Штайнмайер" в этих местах», — рассуждает сержант с позывным «Горыч» в Волновахе. Похожей точки зрения на то, как можно закончить войну на Донбассе, придерживаются почти все гражданские из прифронтовых поселков. «Активисты и те, которые выходят на «Майданы — „ни капитуляции" — воевать не будут. Что-то не видно на их майданах палаток военкомов с очередями добровольцев, которые рвутся умереть за присоединение Донецка и Луганска военным путем. Все это театр для европейцев, чтобы побольше бабла отжать на войну», — говорит житель Курахово Юрий. Но Курахово, по местным понятиям, это глубокий тыл. Многие люди продолжают жить в полуразрушенных домах в Марьинке, Гранитном, Петровском Золотом, станице Луганской, Авдеевке, и десятках других поселках «первого эшелона», где передовые окопы и блиндажи проходят буквально по окраинным улицам этих городов. Но 99% из них — это совсем пожилые люди. Им ехать некуда, тяжело, да и не ждет стариков «тыловая» Украина. Которая давно пресытилась войной. Как жить старикам из фронтовых поселков, явно не знают ни политики, ни военные, ни мудрейшие эксперты из миротворческих организаций. А люди на передовой всегда говорят лишь одно: «Просто пусть перестанут все стрелять. А как жить, мы и сами разберемся».
Комментарии (0)