СМИ

© AFP 2019, Sergei SUPINSKYМногие ветераны войны на Украине страдают психическими расстройствами. Люди то и дело кончают с собой. Но помощь получить сложно, рассказывают побывавшие на фронте украинцы. Гражданские делают вид, что никакой войны нет. По словам одной из собеседниц финской «Хельсингин саномат», на людей в форме в Киеве смотрят свысока. Люди приходят к выводу, что проще вернуться на фронт.Этой весной будет уже пять лет с тех пор, как идет война. Одна только Украина отправила на фронт 350 тысяч человек, из них 5,5 тысяч получили физические травмы, сообщает благотворительная неправительственная организация «Интернешнл алерт» (International Alert). Многие теперь страдают психическими расстройствами. Председатель Комитета по делам ветеранов в парламенте Украины Александр Третьяков сказал в 2018 году, что в период с начала войны в 2014 году по 2018 год по меньшей мере тысяча ветеранов с симптомами посттравматического стрессового расстройства покончили с собой. Парламент Украины создает многочисленные комитеты и принимает законы и постановления для улучшения положения ветеранов. В ноябре он попытался исправить ситуацию, одобрив организацию нового министерства. Министерство по делам ветеранов создали по американскому образцу. Главой министерства назначена бывший пресс-секретарь президента Петра Порошенко, а ныне депутат Ирина Фриз. По мнению ветеранов, их положение пока не улучшилось. У большинства нет работы, и многие довоенные организации, оказывающие социальную помощь, развалились. Вся жизнь и друзья этих людей так или иначе связаны с войной. Ветеранам трудно вернуться к гражданской жизни. Руководство государства постоянно подчеркивает, что страна находится в состоянии войны, но обычные люди пытаются выкинуть эту мысль из головы, если лично они с войной никак не связаны. В социальных и экономических вопросах ветераны остались ни с чем. «Морально ветеран находится на самом дне, — говорит военный психолог Андрей Козинчук, работающий в волонтерском центре. — Другими словами, никто не покидает службу окончательно, пока идет война. Ты находишься в резерве, и возвращение на фронт для ветеранов всегда остается запасным планом. Я думаю, когда война закончится, нас накроет реальная волна травм». Фотограф Никлас Мелтио (Niklas Meltio) фотографировал украинских ветеранов и брал у них интервью в Киеве в январе и феврале. Большинство собеседников хотели, чтобы в интервью называли только их имя. Российский ветеран: «Хочу вернуться воевать на Украину» Дима и Ольга познакомились и начали встречаться в 2016 году, когда Ольга работала волонтером и помогала вербовать российских солдат-добровольцев, желающих участвовать в войне на Украине. В 2017 году Россия объявила своего гражданина Дмитрия в розыск как «наемника, работающего на Украине». Позже Дима повредил руку из-за ошибки во время перезарядки автомата и попал в больницу, где ему сделали операцию. «Первый месяц после операции прошел в борьбе с болью, — говорит Дима. — Затем нужно было собрать документы и выяснить ряд вопросов с официальной системой. Эта суета продлилась некоторое время. Я начал пить, чтобы как-то унять боль, и за год ситуация только ухудшилась. Потом я бросил пить и решил взять себя в руки». У Димы — нарушения сна. «На ум приходят воспоминания, но сильнее всего угнетает то, что я скучаю по войне. Я чувствую вину за то, что больше не воюю. Когда рука наконец восстановится, я хочу вернуться». В конце концов Дима и Ольга пошли к психотерапевту-волонтеру, помогающему ветеранам. «Сейчас, вспоминая посещения психотерапевта, могу сказать, что от них было много пользы, — говорит Ольга. — Тяжелее всего — начать общаться с другими людьми. После возвращения в Киев я не выходила из дома несколько месяцев. Киев казался опаснее, чем фронт в Марьинке. Мы с Димой почти лишились друзей, потому что Дима — гражданин России. Когда мы с Димой решим вопрос, связанный с гражданством, мы снова сможем путешествовать». Ольге кажется, что Дима еще не считает себя ветераном. «Его война еще не закончилась». Крымчанин: «Когда я решил воевать за Украину, моя первая жена подала на развод» Алла провела на военной службе в общей сложности три года, из них два — на передовой в медицинских войсках. В начале года ее супруг Сергей вернулся с фронта. У Аллы — двое детей от предыдущего брака: 32-летняя Анна и 10-летняя Полина. Супруг Анны стал пятым человеком в киевской однокомнатной квартире. «Мои дети не знают, что такое война, и я не хочу, чтобы они знали», — говорит Алла. «Быть ветераном — это часть моей личности, но я не хочу делать на этом акцент. Я больше никуда не хожу в форме, засунула ее подальше в шкаф». Аллу расстраивает такое плачевное положение ветеранов в обществе. «Иногда нас воспринимают как преступников. Мы думали даже уехать за границу, чтобы больше с таким не сталкиваться». Алла перенесла операцию на горле. Она заболела, потому что некоторое время фронтовой службы провела в шахте, полной крыс. Сергей пять раз попадал под удары артиллерии и гранатометов и получил серьезные сотрясения мозга и травму спины, из-за которой ему приходится делать себе обезболивающие уколы дважды в день. «Алла — моя третья жена, — рассказывает Сергей. — Я родом из Крыма, вся моя семья и бывшая жена поддерживают в этом конфликте Россию. Когда я решил воевать за Украину, моя первая жена подала на развод. Я женился еще раз, но и тот брак закончился разводом, потому что я постоянно был на войне — где позже я встретил Аллу». Сергей впервые демобилизовался в 2015 году. «Система помощи ветеранам настолько негибкая, что было проще вернуться на войну. Я не единственный человек с таким опытом». Психологическую поддержку получить тяжело, рассказывает Сергей. «Иногда психологи просто не верят моим рассказам о пережитом. Во сне я по-прежнему вижу трупы и чувствую запах крови, но они не знают, как к этому относиться. Когда я закончу службу, Алла останется моей единственной поддержкой. Нам повезло, у нас одинаковый опыт и мы можем положиться друг на друга. Без нее я бы стал алкоголиком». Вместе с бывшими членами подразделения Сергей создал неофициальную сеть, в которой они поддерживают друг друга в адаптации к гражданской жизни. «Найти общий язык с людьми, которым знакома только гражданская жизнь, очень тяжело. У них другие ценности и интересы. Другими словами, мы достигли точки полного отсутствия контактов с довоенными друзьями». Временный инвалид: «Отрастут ли ноги за год?» Михаил по прозвищу «Ангел» пострадал во время спецоперации после атак 2014-2015 годов. Ему ампутировали обе ноги выше колена. Михаил рассказывает, как после выписки из больницы пил целый год. Потом он взял себя в руки и стал учителем-волонтером в военной школе для детей. Это советская традиция, как и группы инвалидности. Инвалид первой группы имеет больше всего увечий и получает больше всего льгот, у инвалида третьей группы льгот меньше всего. По словам Михаила, вначале его отнесли к третьей группе инвалидности, и присвоили этот статус всего на год. «Я спросил, отрастут ли за год ноги», — рассказывает Михаил. Позже Михаилу дали другую группу инвалидности. У Михаила есть право на квартиру в Киеве и на новые протезы каждые три года. После панической атаки: «Грязный снег вызывает флэшбеки» Офицер медицинской службы Ольга Харченко, живущая в доме своих родителей в Киеве, на момент проведения интервью демобилизована после долгой службы. Последний период ее службы прошел в киевском штабе. Впервые Ольга столкнулась с посттравматическим синдромом в марте 2017 года, когда ее направили с фронта на курсы в Киев. «Я шла по улице в форме, и вдруг у меня началась паническая атака. Я принимала успокоительные лекарства и ходила к психотерапевту. Позже невролог поставил мне диагноз посттравматического стрессового расстройства». У Ольги регулярно бывают флэшбеки. Они длятся всего пару секунд, но за день их может быть до 20. Флэшбек может быть вызван запахом крови или определенного вида топлива, грязным снегом. Особенно сильный приступ произошел в прошлом ноябре. «В мыслях я перенеслась на позиции и бежала в укрытие. Хотя приступ длился всего пару секунд, я была потрясена всеми деталями, которые смогла вспомнить. Запахи, все детали укрытия, нары, холод. И затем я вдруг опять оказалась в Киеве». Ольга рассказывает, что вначале она надевала форму на работу в штаб каждый день. «Затем я начала замечать презрительное отношение окружающих, к примеру, в метро. Люди бросали на меня взгляд и отворачивались, как будто меня и вовсе не было. Я стала ездить на работу в гражданском и переодеваться в форму только на работе». Отец Ольги преподает в академии искусств, и она тоже там училась. «У нас были серьезные конфликты с представителями нового пацифистского движения. Кажется, что здесь идет новая война, в которой нельзя одержать победу при помощи оружия. Я чувствую себя обманутой и начала подумывать о переезде за границу». На момент проведения интервью Ольга уже неделю ищет новую работу. «Я думала, что смогу найти новое место, но теперь уверенности в этом нет. Если работа не найдется, придется вернуться в армию». Считаешь ли ты себя ветераном? «Я женщина, дочь, человек и ветеран до конца своей жизни. Война меня изменила. Нельзя пройти ее и не измениться. После того как ты, будучи офицером медицинской службы, впервые увидишь умирающего человека, уже никогда не будешь таким, как прежде».